Павел Рубинин - Всё простое – правда… Афоризмы и размышления Петра Леонидовича Капицы, его любимые притчи, поучительные истории, анекдоты

Хороший ученый, когда преподает, всегда учится сам. Во-первых, он проверяет свои знания, потому что, только ясно объяснив [что-то] другому человеку, можешь быть уверен, что сам понимаешь вопрос. Во-вторых, когда ищешь форму для точного описания того или иного вопроса, часто приходят новые идеи. В-третьих, те, часто нелепые, вопросы, которые задают студенты после лекций, исключительно стимулируют мысль и заставляют с совершенно новой точки зрения взглянуть на то явление, к которому подходишь всегда стандартно. И это тоже помогает творчески мыслить.

И наконец, студенты лучше, шире знают вопросы физики, чем преподаватель. Преподаватель как специалист подходит узко, у него нет широкого подхода. У студентов он гораздо шире. И когда студент беседует с преподавателем, тот очень многое узнает от студента.

Вот почему молодым ученым необходимо заниматься преподавательской деятельностью. Хороший вуз – это тот вуз, который дает возможность развиваться талантам преподавателей так же широко, как и талантам их учеников.

Старшее поколение направляет, молодое – учит.

Один из наиболее действенных путей научиться оценивать творческие способности молодежи – изучение оригинальных работ больших ученых. Этим нельзя пренебрегать. Меня лично знакомство с работами таких ученых, как Максвелл, Рэлей, Кюри, Лебедев, научило многому. И кроме того, это доставляет еще и эстетическое наслаждение. Проявления творческого таланта человека всегда красивы, и ими нельзя не любоваться!

Наука только тогда стала наукой, кода ее продвижение [стало] обеспечиваться не отдельными людьми, а коллективами, даже в международном масштабе, интернациональными коллективами.

При создании… институтов, оборудованных всеми удобствами для научной работы, как у нас, так и на Западе, часто возникает вопрос: правильна ли сама идея создания таких институтов? Ведь самые большие, самые значительные научные открытия, почти все без исключения, были сделаны с помощью элементарных, простых средств. Зачем же строить такие институты, если все мировые открытия были сделаны с помощью чрезвычайно простой аппаратуры? Этот вопрос дискутировался у нас и дискутировался на Западе.

Я читал только что вышедшую книгу Дж. Дж. Томсона [1]«Воспоминания и раздумья», в которой он описывает всю свою жизнь. Он останавливается и на этом вопросе. Я хочу привести выдержку, которая представляет большой интерес, так как именно Томсон из всех физиков конца прошлого и начала этого века сделал самые фундаментальные открытия. Он открыл электрон, открыл изотопы; а работал он с чрезвычайно простыми средствами. Что же он думает об этом? Он говорит следующее:

«…Обычно не первый шаг в открытии нового физического явления стоит больших денег. Так, открытие Рентгеном Х-лучей, или супругами Кюри радия, или продолжительные опыты Вильсона над образованием капелек на частицах, заряженных электричеством, – все они стоили ничтожные суммы. Открытия, подобные этим, обязаны тому, что не может быть куплено, а именно: остроте и силе наблюдательности, интуиции, непоколебимому энтузиазму до окончательного разрешения всех затруднений и противоречий, сопутствующих пионерской работе.

Когда первоначальное открытие сделано, наблюдаемый эффект очень мал и требует целого ряда длительных опытов для получения достоверных результатов. Вот это стремление добиться большого эффекта и стоит дорого. Это может означать затрату многих тысяч фунтов стерлингов для постройки сильных магнитов, или даже для получения электродвижущих сил во много сотен тысяч вольт, или же для приобретения больших запасов радия. Но все эти деньги хорошо израсходованы, так как они дают нам возможность добиваться новых знаний гораздо быстрее и с большей достоверностью».

Эта идея Томсона совершенно правильна. Когда Колумб отправился в экспедицию, результатом которой стало открытие Америки, он плыл на простом маленьком фрегате, на лодчонке – с современной точки зрения. Но чтобы освоить Америку, потребовалось построить такие большие корабли, как «Лузитания», «Титаник», и это полностью себя оправдало. Мне кажется совершенно правильным идти по пути строительства совершенных институтов, оборудованных по последнему слову техники.

В оценке творческих качеств молодых ученых и проявляется основной талант руководителя научного института. Без этих способностей ученый не может подобрать сильный научный коллектив для своей школы.

В быстром росте исследовательских лабораторий есть одна весьма серьезная опасность, которую я сравнил бы с опасностью, грозящей молодому человеку, когда он начинает слишком быстро расти. За его мышечным и физическим развитием очень часто не поспевает развитие умственное.

В большой науке значительных успехов может добиться только глубоко творчески одаренный и творчески относящийся к своей работе человек. Таких работников в науке немного. Да их и не может быть много, как не может быть в стране много крупных писателей, композиторов и художников. Но зато, имея таких, мы должны поставить их в такие условия, чтобы использовать их научные силы для развития нашей большой науки наиболее полно и целесообразно. Поэтому ядро института, безусловно, можно образовать только из небольшого коллектива тщательно подобранных работников. Это ядро должно всецело отдаться научной работе.

Когда институт растет, он сам себя воспроизводит. Как [и] человек: с каким характером родился, с таким и будет продолжать [жить]. Перевоспитать его очень трудно.

Коллективное творчество – это чепуха, но творчество в коллективе – это единственный вид настоящего и плодотворного творчества.

Научный институт – это целостный организм, и все его части важны для успешной работы. Он подобен живому организму: маленькая заноза в пальце иной раз может совершенно вывести его из строя, и недочеты работы на самом маленьком участке жизни института могут серьезнейшим образом влиять на его жизнь и успешность работы. Приведу такой пример: представьте себе, что в разгаре каких-либо важных опытов разладится отопление и температура начнет колебаться – результаты эксперимента будут испорчены, опыт сорван. Таких примеров можно привести десятки…

Институт должен быть организован так и в нем должны быть созданы такие условия для работы, чтобы научные работники проводили в лаборатории и занимались наукой не менее 80 процентов времени, отвлекаясь на выполнение общественных и других функций не более чем на 20 процентов.