Алексей Богданов - Заключённый в России

И вот, что-то во мне ещё тогда захотело извлекать эти изречения, в порядке поступления, в какую-нибудь отдельную тетрадь. Но вы знаете, как бывает: то времени нет, то лень, то книга ушла и её надо возвращать обратно, чтобы найти отмеченное выражение и выписать его. То просто задаёшься вопросом: «А зачем это нужно?» В-общем, собирался я очень долго и до сих пор не знаю, оправдана ли чем-нибудь эта затея. Но зато с уверенностью могу сказать, что означенная потребность закрыта…

В свете вышесказанного то, что сейчас перед Вами, можно назвать комментариями к эпиграфам .

«Стоп-кадр» − это название первой главы моей недописанной повести. Вторую главу я закончил ближе к тридцати годам; к этому времени у меня появились жена, два ребёнка, собственное предприятие и целый эшелон дел, более важных и интересных, чем написание повести. В-общем, можно сказать, что я это дело забросил, однако не исключено, что когда-нибудь я всё-таки сумею его завершить.

Я крайне скептически отношусь к гороскопам. Однако, среди чепухи и пустословия выделяется одно интересное наблюдение: свободолюбие считается наиболее характерной чертой и яркой особенностью Водолеев. Это отмечается всеми профильными статьями, которые попадались мне на глаза. Остальное, что пишут о Водолеях, часто не совпадает с действительностью и со статьями из других источников.

Возможно ли, что те, кто составляет гороскопы, просто угадали насчёт свободолюбия?

Возможно ли, что Водолеи тяжелее переносят наказание в виде лишения свободы, чем носители других знаков Зодиака? По себе могу сказать, что, безусловно, да, тяжелее.

Но это так, мимоходом.

Дело в том, что мою вторую жену зовут Венера, а я по гороскопу – Водолей. Мы расстались через некоторое время после того, как меня посадили в тюрьму: Водолей, так сказать, вышел из сферы влияния Венеры, поэтому данная цитата и бросилась мне в глаза, когда я читал сочинение мистера Обольера, а насчёт всей прочей глупости никто ничего не знает.

Есть тут у нас один молодой человек; его зовут Алексей Владимирович. Ничего выдающегося в нём нет, и его история тоже невыдающаяся, но зато очень типичная.

Алексей Владимирович родился в Апатитах. Это районный центр в Мурманской области. Если вы едете на север по федеральной трассе М18, соединяющей Санкт-Петербург и Мурманск, то, не доезжая примерно 150 км до Мурманска, сворачиваете на восток, едете ещё километров тридцать и попадаете в Апатиты. Надо сказать, что это довольно современный и аккуратный городок, деревянных домов и грязи там очень мало. Когда я учился в школе и занимался плаванием, мы ежегодно ездили в Апатиты на областные соревнования и всегда жили в центральной гостинице «Аметист»; позже я частенько наведывался в Апатиты по работе и опять же останавливался в «Аметисте». Можно сказать, что город я знаю неплохо. Значительная часть населения Апатит работает на горно-обогатительном предприятии – ОАО «Апатит». Производство полностью вынесено за город, администрация предприятия располагается в соседнем Кировске – примерно в пятнадцати километрах к востоку от Апатит.

Помимо центровόго ОАО, в сфере моих профессиональных интересов всегда находились также Апатитская ТЭЦ, молоко- и хлебозавод, водоканал и теплосети – этими предприятиями, собственно, и ограничивается промышленность города, и все они вынесены на окраины, что только способствует привлекательности Апатит. Вообще-то, был ещё какой-то завод железобетонных конструкций – таинственная организация, занимающаяся непонятно чем. Была Апатитская швейная фабрика – мне запомнились её полупустые цеха со всяким хламом; фабрика окончательно загнулась в начале двухтысячных. Кто-то пытался заняться в Апатитах производством пластиковых труб – не знаю, получилось ли?

В Апатитах есть (или был?) стационарный филиал Петрозаводского Государственного Университета, и этот факт всегда привносил в Мурманскую провинциальную глушь некоторую долю романтизма. На улицах Апатит я всегда замечал больше молодёжи, больше улыбок, чем в любом другом городе Мурманской области.

Родители Алексея Владимировича прибыли в Апатиты откуда-то неподалеку и стали работать: отец – рабочим на ГОКе, мать – в сфере бытового обслуживания, где и работают по настоящее время. В общем, типичная пролетарская семья. Я видел родителей Алексея Владимировича один раз и не мог за него не порадоваться: эти прямые, честные, воспитанные люди – эталон надёжности; невооружённым глазом было видно, что они очень любят своего сына.

Сам Алексей Владимирович приехал в колонию в возрасте двадцати трёх лет. К этому времени он успел окончить девять классов общеобразовательной школы и профтехучилище, отслужить в армии, устроиться слесарем на ГУП «Апатитский водоканал» и проработать там около двух лет. Обзавестись собственной семьёй Алексей Владимирович не успел, хотя, по его словам, у него на примете была какая-то апатитская девушка – скорее всего, такая же простая, честная и открытая, как он сам.

Если бы вы увидели Алексея Владимировича воочию, ваше первое впечатление, возможно, было бы таким: он – такой же преступник, как и трёхлетний ребёнок, случайно разбивший вазу. Огромные глаза, прямой взгляд, понятная речь, без матов и без жаргона, заразительный весёлый смех, в лице и осанке – что-то чуть-чуть подростковое. Если бы вы услышали, как он разговаривает с родителями, то, несомненно, расслышали бы в его речи безусловное уважения к старшим. В-общем, очень положительный, воспитанный молодой человек.

В роковой день Алексей Владимирович отправился к друзьям. С собой у него, как у графа Монте-Кристо, был гашиш, который он заранее купил у мелкорозничного торговца. Предполагалось, что они всей компанией этот гашиш выкурят на этой самой злополучной вечеринке.

Важным здесь является то, что Алексей Владимирович никогда не торговал ни гашишем, ни чем-либо подобным, и никогда не собирался этим заниматься. Если бы вы близко пообщались с ним на протяжении нескольких лет, вы бы поверили этому так же, как поверил я. По крайней мере, в материалах его уголовного дела таких данных нет: ранее не судим, не привлекался и т.п. Случалось, Алексей покуривал марихуану и гашиш в своей компании; при этом он не курил обычные сигареты и был равнодушен к алкоголю.