Константин Душенко - Лучшие мысли и изречения древних в одном томе

«Воспитание оратора», VIII, 2

Старайся, чтобы тебя не только можно было понять, но чтобы нельзя было не понять.

«Воспитание оратора», VIII, 2

Краткое известие ‹…› меньше трогает.

«Воспитание оратора», VIII, 3

Вредить легко, помогать трудно.

«Воспитание оратора», VIII, 5, 6

Излишнее старание в выборе слов заставляет усомниться в искренности чувств: где избыток искусства, там подозревают недостаток истины.

«Воспитание оратора», IX, 3

Необходимо быть свободным от предубеждения, что каждое слово великого писателя носит на себе печать совершенства. ‹…› Случается, ‹…› что те, кто считает законом для оратора все, что находят в великих писателях, подражают их ошибкам – что легче – и высшую степень сходства с великими людьми считают в том, что разделяют их недостатки.

«Воспитание оратора», X, 1

Оратор не должен слепо подражать поэтам. ‹…› Поэзией можно только любоваться издали.

«Воспитание оратора», X, 1

Осуждают то, чего не могут понять.

«Воспитание оратора», X, 1

История ‹…› пишется для того, чтобы рассказать, а не для того, чтобы доказать.

«Воспитание оратора», X, 1

Кто идет следом, всегда должен отставать.

«Воспитание оратора», X, 2

[О подражании: ] Легче сделать более, нежели то же.

«Воспитание оратора», X, 2

Сама природа не производит на свет быстро ничего великого. ‹…› Чем больше животное, тем дольше оно вынашивается.

«Воспитание оратора», X, 3

Пиша быстро, нельзя научиться писать хорошо. Хорошо пиша – можно научиться писать скоро.

«Воспитание оратора», X, 3

Неужели ты хочешь выражаться лучше, чем можешь?

«Воспитание оратора», X, 3

Работа пера не менее серьезна, когда оно стирает написанное.

«Воспитание оратора», X, 4

Ум ‹…› должен выражаться в том, чтобы расширить тесное ‹…›, увеличить – малое, разнообразить – похожее, возбудить интерес к обыкновенному и красиво говорить о малом.

«Воспитание оратора», X, 5

Как кормчий меняет курс, смотря по направлению ветра, так адвокат меняет свой план в процессе, смотря по переменам в ходе этого процесса.

«Воспитание оратора», X, 7

Никогда не стану я восторгаться и стройной импровизацией, раз вижу, что этого не занимать стать даже у сварливых баб.

«Воспитание оратора», X, 7

Кто любит выказывать свою ученость среди глупцов, того сочтут глупцом люди ученые.

«Воспитание оратора», X, 7

Ничто так не укрепляется старанием и ничто так не слабеет от нерадения, как память.

«Воспитание оратора», XI, 2

Тверже запечатлевается в памяти то, над чем мы больше трудились.

«Воспитание оратора», XI, 2

Людей распознают по выговору, как монету по звуку.

«Воспитание оратора», XI, 3

Всякому приятно свое собственное пение.

«Воспитание оратора», XI, 3

Без содействия рук всякая речь слаба и недостаточна.

«Воспитание оратора», XI, 3

Притвориться философом можно, а оратором нет.

«Воспитание оратора», XII, 3

Лучше, чтобы одобрили дело, защищаемое оратором, нежели самого оратора.

«Воспитание оратора», XII, 9

Злоречивый отличается от злодея лишь тем, что ему не подвернулась оказия.

«Воспитание оратора», XII, 9

Хорошо говорить и хорошо писать – одно и то же.

«Воспитание оратора», XII, 10

Только то дело кажется долгим, которое делаешь без охоты.

«Воспитание оратора», XII, 11

И в старости можно научиться всему, была бы охота.

«Воспитание оратора», XII, 11

Счастливы были бы искусства, если бы о них судили одни художники.

Фрагмент (Иероним Стридонский. Письмо 66)

Квинт Курций Руф (I в.), историк; сведения о его жизни не сохранились.

Хорошая лошадь слушается даже тени всадника.

«История Александра», VII, 4, 18

Чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет. ‹…› Война у тебя рождается из побед. (Скифы – Александру Македонскому.)

«История Александра», VII, 8, 20–21

Войны зависят от славы, и часто та ложь, которой поверили, становится истиной. (Так Александр объясняет, почему он позволил себя обожествить.)

«История Александра», VIII, 8, 15

Торопливость задерживает.

«История Александра», IX, 9, 12

Никакой бурный прилив не может поднять таких волн, какими бывают движения в толпе, особенно если она упивается новой и недолговечной свободой.

«История Александра», X, 7, 11

Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.), историк; пользовался покровительством императора Августа.

[Римское] государство, начав с малого, так разрослось, что страдает уже от своей громадности.

«История Рима от основания города», предисловие, 1

Мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах.

«История…», предисловие, 9

Без силы гнев тщетен.

«История…», I, 10, 4

Меж царями товарищество ненадежно.

«История…», I, 14, 3

Ратная служба ожесточает сердца.

«История…», I, 19, 2

Страх перед богами – действеннейшее средство для непросвещенной и ‹…› грубой толпы.

«История…», I, 19, 4

…Подвиг, стяжавший в потомках больше славы, чем веры.

«История…», II, 10, 11

Ненавидя жестокость, вы сами выказываете жестокость и, не обретя еще свободы, уже хотите господствовать над противником. (Сенаторы Луций Валерий и Марк Гораций – восставшим плебеям.)

«История…», III, 53, 7

Люди пугают других, чтобы не бояться самим.

«История…», III, 65, 11

Лучше поздно воспротивиться наглости и безрассудству, чем никогда.

«История…», IV, 2, 11

Из врагов не осталось никого, кто мог бы сообщить о поражении.

«История…», V, 49, 6

Несчастье наставляло нас в благочестии.

«История…», V, 51, 8

Войны существуют для молодых.

«История…», VI, 23, 4

Мир надежен там, где его условия приняты добровольно, а там, где хотите иметь рабов, нечего рассчитывать на верность.

«История…», VIII, 21, 7

Убегая от судьбы, он, как это обычно бывает, мчится ей навстречу.

«История…», VIII, 24, 3

Оружие благочестиво в руках у тех, у кого уже ни на что не осталось надежды.

«История…», IX, 1, 10

[Об Александре Македонском: ] Каким бы громадным ни казалось нам величие этого человека, оно остается величием всего лишь одного человека, которому чуть больше десяти лет сопутствовала удача.

«История…», IX, 18, 8

Как это обыкновенно бывает, большая часть восторжествовала над лучшей.

«История…», XXI, 4, 1

На первом месте стоит человек, который сам может подать дельный совет; на втором – тот, кто этого совета послушается; а тот, кто сам совета не даст и не подчинится другому, тот – последний дурак. (Перефразированная цитата из Гесиода.)