Конфуций - Уроки мудрости

Неба щедроты да будут для них непрестанны;
С данью придут Поднебесной предела четыре!
Тысячи, тысячи лет протекут, а потомки,
Разве опоры себе не найдут они в мире?

Царь Просвещенный, он славу имел:
Да, он великую славу имел!
Мира для царства искал он; удел
Мудрого – зреть торжество своих дел.
Был Просвещенный воистину царь!

Небо царю повеление шлет,
Он совершает свой ратный поход –
Чун [258] Чун – древнее царство, находившееся на территории нынешнего уезда Хусянь провинции Шэньси. покарал Просвещенный – и вот,
Город на фынской земле создает [259] Фын – приток реки Вэн, впадающей в Хуанхэ. От него получили название прилегающая местность и столица царя Вэнь-вана. .
Был Просвещенный воистину царь!

Стены возвел он по вырытым рвам,
Фын он воздвиг соответственно им.
Мелким не стал предаваться страстям,
К предкам – сыновнепочтителен сам.
Был он, державный, воистину царь!

Славными были заслуги царя,
Только лишь стены он Фына воздвиг,
Стали едины пределы страны –
И точно столп царь державный велик.
Был он, державный, воистину царь!

Фын свои воды стремит на восток –
Юй совершил свои подвиги встарь! [260] Юй – легендарный царь Китая, прорывший каналы и изменивший течения рек. С этой строфы речь в оде идет о царе У-ване.
Стали едины пределы страны –
Царь наш державный им всем государь!
Он, наш державный, воистину царь!

Круглый, как яшмовый скипетр, пруд
В Хао-столице [261] Царь У-ван перенес свою столицу в город Хао, неподалеку от города Фын. Перед дворцом он приказал вырыть пруд в форме яшмового кольца – знака княжеской власти, в центре пруда на острове основал школу. . С востока идут,
С запада, севера, юга… Смотрю:
Нет уж нигде непокорных царю!
Он, наш державный, воистину царь!

Судит наш царь и гадает о том,
Будут ли в Хао столица и дом.
Будет! – решил черепаховый щит. –
Царь наш Воинственный дело вершит.
Он, наш Воинственный, – истинно царь!

Травы питает река наша Фын.
Разве У-ван не трудился один?
Планы исполнил для внуков своих,
Будет доволен почтительный сын! [262] Почтительный сын – царь Чэн-ван (1115–1078 гг. до н. э.).
Царь наш Воинственный – истинно царь!

Древен народ наш – с самых первичных времен!
Он Цзянь Юань – праматерью нашей – рожден.
Как порожден был народ наш? Могла Цзянь Юань,
Зная обычай, для жертвы принесть свою дань,
Чтобы бесплодье минуло ее, – и в ответ
Пальца большого владыки верховного след
Видит она, на него наступает… И вот,
Вся задрожав, в тот же миг понесла она плод…
Времени мало ждала она – ей суждено
Было родить и питать государя Зерно.

Месяцы вышли – был первенец ею рожден
Так же легко, как овцою ягненок рожден.
Он ей не рвал и не резал утробу тогда,
Не было матери славной ни мук, ни вреда.
Это ль не чудо явилось у всех на глазах?
Разве верховный владыка не рад в небесах?
Чистая жертва ему не приятна ль была? –
Первенца очень легко Цзянь Юань родила.

В узкий загон для скота положили его [264] Полагали, что необычайность рождения Хоу-цзи чревата несчастьями, и решили таким образом от него отделаться. .
Овцы с быками, жалея, укрыли его.
Был он покинут потом на равнине в лесу –
Но дровосеки его подобрали в лесу.
Брошен младенец на смерзшийся лед в водоем –
Птица его, согревая, укрыла крылом!
Птица едва оставляет ребенка на миг –
Князя Зерно раздается пронзительный крик.
Так был силен и протяжен им изданный звук,
Что все дороги собою наполнил вокруг!

На четвереньках едва только ползает он,
Но, как скала, уже он и могуч и силен!
Пищу едва научился тянуть себе в рот –
А уж бобами успел засадить огород!
Пышно, как флаги, бобы в изобилье стоят,
Пышные злаки красиво посеяны в ряд,
Тучей тучнеет пшеница и с ней конопля,
Многое множество тыкв покрывает поля!

В поле Зерно государь изо всех своих сил
Силам природы взрастить урожай пособил.
Дикие сорные травы сгоняет с земли,
Сеет хлеба, чтобы, ярко желтея, росли.
Вот в скорлупе своей все набухает зерно,
Вот прорвалось, вот росток выпускает оно…
Вот и пробился росток, вот и колос стоит:
Зерна окрепли и стали добротны на вид.
Зернами полный склоняется колос – созрел!
Тай, как наследственный дом, получил он в удел.

Много прекрасных семян раздавал он кругом:
Черное просо и просо с двойчаткой-зерном [265] Черное просо, содержащее два зерна в одной оболочке. ,
Красное сорго и белое! Всюду подряд
Черное просо и просо-двойчатка стоят,
Сжали и в груды сложили весь хлеб на полях,
Сорго – и красным, и белым – покрыта земля,
Носят его на плечах, на спине по домам…
Жертвы приносит народ, что взлелеял он сам!

Как же нам жертву такую готовить дано?
Тот обдирает, а тот растирает зерно,
Тот провевает, тот топчет колосья ногой,
Плещутся всплески – зерно промывает другой.
Варят зерно – вот уж пар над котлами поплыл.
Надо, чтоб каждый посильную лепту вложил!
Надо с полынью для жертвы размешивать жир,
Духам дороги баранов готовить на пир.
Мясо повсюду и варит, и жарит народ,
Чтобы успешно начать наступающий год.

Мы это мясо кладем в деревянный сосуд,
Чистым отваром сосуды из глины нальют…
Стал уж вздыматься от них к небесам аромат,
Неба верховный владыка доволен и рад –
Благоуханью ль, что не запоздало оно?
Жертве ль, указанной нам государем Зерно, –
Той, непорочной, что, свято блюдя, как закон,
Здесь приносили еще и до наших времен!