Нина Ильина - Еврейская мудрость всех времен

Из всех способов добывания книг наиболее славный – самому их писать.

Мало что так усиливает роковую, заразительную тягу к перемене мест, как ограничение возможностей выбирать, где жить и куда ехать.

Работая над хорошей прозой, нужно пройти три ступени: музыкальную, на которой она сочиняется, архитектурную, на которой она выстраивается, и, наконец, текстильную, на которой сплетается ее ткань.

Показаться с какой-нибудь женщиной на людях по тому или иному поводу может значить больше, чем спать с нею.

В наши дни никому нельзя упорствовать в том, что он «умеет». Сила – в импровизации. Все решающие удары наносят левой рукой.

Пивное заведение – это ключ к любому городу; знать, где можно выпить немецкого пива, – вот вам и вся география с этнологией.

Методика писать для России: побольше материала и по возможности ничего больше.

Замечено, что люди ходят по улице лавируя. Это естественное следствие перенаселенности узких тротуаров, такие же узкие тротуары можно встретить разве что иногда в Неаполе. Эти тротуары придают Москве нечто от провинциального города или, вернее, характер импровизированной метрополии, роль которой не нее свалилась совершенно внезапно.

Кино – это наиболее развитое империалистическое средство контроля над массами.

Единственный способ познать человека – это безнадежно его любить.

Бабель родился в сложное время для евреев. В детстве, в 1905 году во время погрома в Одессе Исаак Бабель смог выжить только благодаря тому, что его спрятала у себя семья христиан. Позже он не мог поступить в подготовительный класс одесского коммерческого училища Николая I из-за своего происхождения. Первые свои произведения Исаак Бабель писал на францезском, позже начал публиковаться на русском, в том числе в журнале Максима Горького – «Летопись». Как раз Горьки и посоветовал ему «идти в люди». И он ушел. В 1920 был бойцом и политработником Конной армии. Тогда начался самый плодотворный период его творчества. Вышли циклы «Конармия» и «Одесские рассказы». Не смотря на то, что сейчас Исаак Бабель популярен и горячен любим за его рассказы, 27 января 1940 года он был расстрелян по обвинению в «антисоветской заговорщической террористической деятельности».

Фраза рождается на свет хорошей и дурной в одно и то же время. Тайна заключается в повороте, едва ощутимом.

Так вот – забудьте на время, что на носу у вас очки, а в душе осень.

Перестаньте скандалить за вашим письменным столом и заикаться на людях. Представьте себе на мгновенье, что вы скандалите на площадях и заикаетесь на бумаге. Вы тигр, вы лев, вы кошка. Вы можете переночевать с русской женщиной, и русская женщина останется вами довольна. Вам двадцать пять лет. Если бы к небу и к земле были приделаны кольца, вы схватили бы эти кольца и притянули бы небо к земле. «Одесские рассказы»

Шакал стонет, когда он голоден, у каждого глупца хватает глупости для уныния, и только мудрец раздирает смехом завесу бытия.

Есть люди, умеющие пить водку, и есть люди, не умеющие пить водку, но все же пьющие ее. И вот первые получают удовольствие от горя и от радости, а вторые страдают за всех тех, кто пьет водку, не умея пить ее. «Одесские рассказы»

Когда я начинал работать, писать рассказы, я, бывало, на две-три страницы нанижу в рассказе сколько полагается слов, но не дам им достаточно воздуха. Я прочитывал слова вслух, старался, чтобы ритм был строго соблюдён, и вместе с тем так уплотнял свой рассказ, что нельзя было перевести дыхания.

Я еврей, жид. Временами мне кажется, что я могу понять все. Но одного я никогда не пойму – причину той черной подлости, которую так скучно зовут антисемитизмом.

Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез.

Возьмите с собой мои слова и начинайте идти. «Одесские рассказы»

Но счастливые наши дни наступили позже. Они наступили для матери тогда, когда по утрам до ухода в гимназию она стала приготовлять для меня бутерброды, когда мы ходили по лавкам и покупали елочное мое хозяйство – пенал, копилку, ранец, новые книги в картонных переплетах и тетради в глянцевых обертках. Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением. «Одесские рассказы»

Нужны ли тут слова? Был человек и нет человека. Жил себе невинный холостяк, как птица на ветке, – и вот он погиб через глупость. Пришел еврей, похожий на матроса, и выстрелил не в какую-нибудь бутылку с сюрпризом, а в живот человека. Нужны ли тут слова? «Одесские рассказы»

Однажды обезумел царский сын. Он вообразил себя индюком, разделся догола и забрался под стол. Там он и сидел, отказываясь от человеческой еды и питаясь только крошками хлеба и перемолотыми костями, подобно настоящему индюку. Все лекари королевства безуспешно пытались излечить его от безумия и вовсе отчаялись.

Царь от этого безмерно страдал.

Но как-то пришел к нему один мудрец и сказал: «Я знаю, как его исцелить».

Разделся мудрец, уселся нагишом рядом с царским сыном и стал подбирать кости и хлебные крошки.

«Кто ты? – спросил принц. – Что ты тут делаешь»?

«А ты кто? – спросил мудрец. – Что ты здесь делаешь»?

«Я индюк», – сказал царевич.

«И я индюк», – ответил мудрец.

Так сидели они какое-то время, пока не подружились.

Однажды мудрец показал знаками слугам, чтобы бросили им рубахи. И сказал царскому сыну: «Почему ты думаешь, что индюк не может носить рубаху? Можно носить рубаху, оставаясь индюком». И оделись оба в рубахи. Потом снова дал знак, и бросили им штаны. И опять он сказал: «Неужели ты считаешь, что нельзя оставаться индюком, надев штаны»? Так все и продолжалось, пока они не оделись полностью.

Подал мудрец другой знак, и передали им со стола человеческую еду. И снова он сказал царевичу: «Почему ты думаешь, что перестанешь быть индюком, если съешь хорошую пищу? Ешь все самое лучшее, и по-прежнему будь индюком»! И стали оба есть, как люди.

Наконец, мудрец сказал: «Неужели индюк обязательно должен сидеть под столом? Он ведь не перестанет быть индюком от того, что сядет за стол».

Так продвигался мудрец шаг за шагом, пока полностью не исцелил царского сына. Смысл этой притчи понятен понимающим.