Алессандро Надзари - MCM

— Подожди, три четверти? Серьёзно?

— Таково моё ожидание, если они столь же внезапно не уйдут со сцены. Но уже сейчас, если грубо прикидывать, двум третям заведений любого статуса, начиная с брассери и заканчивая закрытыми клубами, они свои лампочки поставляют. Вернее, и сами лампы, и плафоны, и провода к ним подводят, если нужно. И многим внезапно оказалось нужно. В общем, для меня всё это слишком подозрительно, чтобы соглашаться. Пожалуй, теперь и вовсе предупрежу парочку друзей, чтобы в следующий раз уже не открывали двери настырным представителям, раз уж ещё и ты о конторе, оказывается, не слышала. Где-то в конце мая я просила Ролана, — того милого флю-мируиста, любителя фотографии, ты знаешь, — разузнать что-нибудь. Я знаю, что вам нужны рисунки подушечек пальцев, но те прохиндеи с неуместной чопорностью носили перчатки. Пришлось разыграть комедию, когда они снова пришли, — да-да, кому-то и по четыре раза досаждали. Так вот, пока мы сидели и обсуждали условия, с прохладительными напитками и чернилами для подписания договора пришла Бернадет, но споткнулась столь ловко, что запачкала им и сорочки, и жакеты, и перчатки, вынудив снять последние. Тут-то они и попались. И потеряли интерес к сделке. Ну и ладненько. Возможно, владельцы компании остаются безвестными, но вот этих аферистов выследить удалось. Только до весьма странных, как заключил Ролан, мест. О, и пусть моё пользование им останется между нами, хорошо? Бернадет! Будь добра, принеси мой блокнот.

— Среди этих мест совершенно случайно не было двора между Клиши и Абесс?

— Двор? Неужели тот самый? У вас какая-то деструктивная фаза, что ли, которая дополнительно накладывается на проблемы Директората, о которых умолчим? Нет, его не было. А дома по всем адресам таковы, что во двор их никак не упрятать, что можно даже преступлением назвать. Ты ведь помнишь «Castel Béranger» на рю ля Фонтэн? Так вот, фасады и интерьеры эти как минимум двух из них, обещают, будут куда роскошнее, пиршество растительного ар-нуво. Удастся ли удержаться от маньеризма? Посмотрим. Строительство и отделочные работы по плану завершат в следующем году. У обоих, да. Спасибо, Бернадет. Вот. Первый — дом № 29 по авеню Рапп архитектора Лавиротта, а второй — дом № 14 на рю д’Абвилль отца и сына Отанов. К слову, не так уж и далеко от этого твоего двора. Не знаю, можно ли на этом этапе сделать обобщение, что представители «Œilcéan» облюбовали творения Лавиротта и пренебрегают Гимаром и его застройкой шестнадцатого округа, но третий и четвёртый — тоже Лавиротта, «Hôtel Montessuy» № 12 на рю Седийо и ещё один на скуа Рапп, № 3. А, про пятый ещё вот забыла, тоже дом № 12, но на рю Ренар, за авторством группы архитекторов, и тоже сдадут в следующем году, но там разместится синдикат бакалейщиков.

— Что же им нужно было в ещё возводящихся зданиях? Не жили же они там?

— Я мало что понимаю во флюграммах и, как это вы называете, графах, — к слову, простите, сделанный им анализ не был сохранён по обоюдной договорённости, — но за две недели отслеживания они постоянно возвращались к этим адресам, а на месте — как в воздухе растворялись. В один прекрасный день и совсем пропали. Возможно, они наскучили всем настолько, что их отозвали и заменили другой командой коммивояжёров.

— Мадмуазель Фуллер, пожалуйста, уточните, сколько их было, и не произошла ли «замена» в середине июня?

— Да, ровно тогда. В театр-то приходили двое, но в будущем здании синдиката бакалейщиков девочки отыскали отпечатки ещё двоих — на пустых бутылках.

— А новые вам докучают?

— Нет. Переключились с полусвета и света нового на свет старый и высший.

— Любопытно, но, похоже, уж прости, придётся потрясти Ролана, раз это все зацепки.

— А вот и не все. Исадора говорит, что её зовут дать частное выступление в «L’affaire Boullan». Только я её отговариваю. Это собрание с известной спецификой. Не удивлюсь, если в итоге ей — вернее, её телу — предложат роль жертвенника на мессе.

— Не желаете, чтобы танец «Serpentine» оброс навеваемым от «Греха» Штука?

— А вы мне нравитесь. Точно. Поразительно, что на этой Экспозиции, в общем-то, чествуют его дизайн мебели, а не картины.

— Лои, так в чём же наш возможный интерес к этому клубу?

— Когда один из булланистов пришёл к нам и после всех увещеваний раскрыл визитницу, чтобы оставить карточку с номером телефона, то ворохом рассыпал и остальные, бывшие там же. Мне в глаза сразу кинулась визитка «Œilcéan». Могу припомнить только одного-двух знакомых, кто мог бы показать такую же. Насколько поняла из его слов, они не только оформили крупный — в смысле, комплексный — заказ, но и попали в список излюбленных клиентов. Уж не стала уточнять, что эти любители чёрного искусства делают с таким количеством лампочек. Возможно, более полного портрета потребителя технологий «Œilcéan» вам не найти, а с определённой долей вероятности можно допустить, что увеличение количества использованных в выстроенной системе элементов положительно повлияет на шанс обнаружения улик, на поиски каковых иначе потрачено было бы слишком много времени и усилий.

— Хорошо. Свяжись с тем ловкачом, но настаивай: Исадора не сможет выступить у них по причине большой занятости, зато у тебя на примете есть парвеню, что жаждет отведать всё, доступное и покорное молодости. Мартин, успокойтесь и не мечтайте, речь не о вас.

— Селестина, а почему бы нам не проверить «Скиаграфию»? Не сомневаюсь, что за освещение отвечала «Œilcéan».

— Конечно. Только придраться не к чему. Образцовая работа без подозрительных включений. Помните, тогда Сёриз пошла искать минора-служащего? Нашла. И он заверил, что Дворец конгрессов чист, администрация Выставки дозволила только то, что не влияло на инженерные системы здания. Никаких шуточек и сюрпризов, как в Нёйи; ну, кроме виденного нами фокуса с исчезновением. Если говорить прямо, то он из тех, что поджали хвосты и уши, и не хотели бы для себя той же судьбы, а потому пристальнее следят за собой и окружающими, разбегаются каждый в свою норку и щёлку, ограничивают контакты между собой — вот по таким стереотипным минорам я уже соскучилась.

— Будем полагать, он не умолчал о чём-то, что выходило за рамки заданных вопросов.

— Да. Если Сёриз заявится к нему ещё раз, то кругами по воде разбегутся другие, нам такого не надо. Когда нужно выступить?

— После полнолуния.

— Отчего так неаккуратно?

— Не захотели, чтобы выступление совпадало по времени с сессией другого собрания, с представителями которого они конфликтуют, а то и враждуют.

— А они ревнивы.

— Ну, как мы вам? — голос Сёриз выплыл из-за угла раньше, чем она сама в обществе Селестины. Михаил бы вряд ли за недолгим знакомством смог это заметить, но вот Мартин был удивлён переменой. Вместо привычных нарядов в привычной гамме на «кузинах» были карминные с медовым оттенком неизвестной ему ткани облегающие — не смог он подобрать наименование в родном языке — le pull à col roulé [57]с подобными цветам вставками бронзовых на вид лепестков-чешуек и свободного кроя — слишком свободного и слишком тонкой ткани — юбки, металлически отливавшие корольковой медью. «Не смотри на ноги. Глаза тут, а не где икры, лодыжки, стопы…» Усилием викторианской воли он удерживал внимание на лицах… На лице… И не сразу заметил, что волосы были убраны под сиявшие латунью шлемы, в которых днём было лучше не прогуливаться по улице, в кабаре-театре или доме модельера на показе — пожалуйста. Вроде бы, ничего совсем уж вычурного, но всё равно эксцентрично.