Алессандро Надзари - MCM

Каким бы ни был день, Мартин больше не мог тратить ни единой его минуты впустую. Он был настроен сделать это прямо сегодня — возможно, ещё до отъезда мистера Форхэда. Хотел ли мистер Вайткроу подкинуть свидетельства против него, повести за ним потенциальных выгодоприобретателей заговора Бэзи? Нет. Шуточки в духе мальчишек из школ-пансионов — это почти обязательная часть существования подобных закрытых сообществ, но вот рисковать старшим по званию и опыту, не получив на это его согласие, — нет, за эту черту он бы не перешёл. И сейчас он проговаривал себе эту мысль, дабы убедить себя, что его действия не поспешны и не носят некий эмоциональный, а то и карьеристский характер, но весьма своевременны. Не встреться Мартин с Энрико — кто знает, когда бы в следующий раз выпала возможность?

По возвращении в квартирку, он сразу же отправился в спальную комнату и встал на колени перед кроватью — нет, не чтобы помолиться: но извлечь из-под неё саквояж, за всё это время едва ли пользовавшийся вниманием. У Мартина уже созрел примерный план действий — тоже полный символизма. Он решил не пользоваться всеми возможностями, даруемыми саквояжем, но остановился лишь на одной — том самом стеклянном контейнере. Он быстро проверил его целостность и отсутствие видимых изменений содержимого и тут же переложил в выданную мистером Форхэдом дорожную сумку. Должно быть, в редакции и в самом деле был непростой день, раз Энрико не заметил ничего необычного в руках Мартина, хоть и уделил тому драгоценное время.

Мартин встретился взглядом с зеркалом и пунцеватым двойником в нём. До скончания суток больше он видеть себя не хотел, да, наверное, и не смог бы. Слегка поправил волосы, подтянул костюм, проверил наличные в кошельке, одарил вниманием слоновую кость циферблата ташенура, коротко и с напором выдохнул и пошёл искать извозчика. В этот раз спуск по лестнице прошёл без приключений. Только сейчас он понял, что в одном из карманов оставил пакетик с выданной ему утром целебной травой. Он испытывал небольшое чувство голода и ощущал, что к лицу всё ещё приливает больше крови, чем нужно. Он был собран, даже слишком собран, но не спокоен, поэтому решил раскошелиться и целых полчаса потратил на отвар и сам даже не понял что из меню, оставив щедрых тридцать сантимов чаевых — преимущественно за быстроту подачи.

Когда он вышел из уборной, по-прежнему отводя глаза от глаз доппельгангера, порывающегося ворваться в мир через любую глянцевую поверхность, сквозь витринные окна приметил на перекрёстке возницу, к которому поспешил обратиться. «Oui-oui», — и пять миль спустя он уже ступал по земле Мадрида в Нёйи-сюр-Сен в двух сотнях ярдов от особняка. Проклятье утра стремительно рассеивалось.

Ему нужно было осмотреть дальние подступы. Всей суровости военной тактики противился пригород, встретивший его нежно зацветавшими перваншем, лавандой, гелиотропом, флоксом и мальвой. Из окон пахло чем-то сливовым. Его удостаивали кратким вниманием дамы в несколько устаревшего фасона платьях, с повадками и видом шартрезских кошек, что вышли понежиться на солнце, но уже присматривали птичку, которой намеревались полакомиться.

Мартин уже нашёл пару удовлетворявших его требованиям укрытий, но пора было заняться настоящей работой: наверняка по периметру стояли часовые, встречаться с которыми он никак не мог. Он вновь по соседним улицам обошёл особняк и сад, захватывая в радиус соседние дома, за которыми пропадал на несколько минут, осторожно выглядывал из-за углов, но так и не засёк ни одного наблюдателя. С альтернативными центральному входу точками проникновения тоже было не густо: живая изгородь представлялась абсолютно непролазной, и грозила куда большими неприятностями, чем высокое заострённое и обточенное непогодой ржавое железо ограды. Стало быть, придётся пробираться через «G» зелени, от каждого шороха таясь в её густоте.

Тем не менее, он и здесь не встретил препятствий — скорее, наоборот: теперь он не знал, что делать с открытым, лишённым каких-либо преград пространством перед домом. Да, он совершенно забыл про то, что дорожка не всё время соседствует с деревьями. Он пригляделся к окнам, этаж за этажом, особое внимание уделил третьему — нет, даже там он ничего не увидел. Вполне могло быть, что у особняка сейчас минимальная охрана: зачем привлекать внимание лишней активностью накануне собрания? Гипотезу он проверил, гордо вышагнув из листвы и неспешно промаршировав к входной группе, — ни малейшего оживления.

Тогда он нахмурил брови, скривил губы и распахнул дверь. Ничего. Впрочем, нет, наконец-то: не то дом встретил посетителя, не то кто-то неудачно ступил на половицу и выдал себя. Звук шёл откуда-то из коридора, по которому Энрико прокладывал путь десять дней назад. «Они должны найти здесь только ветер», — думал Мартин, куда бы отступить. Оставалось только весьма дерзко пойти навстречу, но уйти вверх по центральной лестнице и выйти из поля зрения охранника.

Скриполай усиливался, будто с каждым шагом к числу сторожей прибавлялась новая пара ног, так что Мартин не только не медлил с действиями, но и решил на той лестнице не оставаться, чтобы выяснить, кто же и в каком количестве к нему приближался. Ему всё равно стоило осмотреть верхние этажи.

Второй этаж оказался таким же, что когда-то и первый. Только обилие зеркал, треснувших, мутных, запачканных, заволочённых едва ли не тиной, пошедших пятнами, чем-то напоминавшими траченный жаром целлулоид, усиливало ощущение и пожара, и потопа, и разорванного контракта, и декораций отправившейся на свалку истории киноленты… Отправившейся на свалку, но кем-то найденной, слегка очищенной и подклеенной — и вновь вставленной в киноаппарат. Медленно, кадр за кадром, — но бобина точно крутилась. Мартин чувствовал, что особняк меняется как-то незаметно глазу. Не сразу он понял, что не слышит своих шагов: ни эха каблуков, ни чавканья ковров, ни кашля перекрытий из-за лишнего веса Мартина.

И только сейчас он начал осознавать, что, планировка этажа, с поправкой на большую прямолинейность и необходимость хоть как-то выдерживать углы, напоминала диаграмму и формулу цветков семейства розовых. «Как там было? K (5)C 5A ∞G (1 — 5)?»

Были открыты и совершенно пусты все комнаты, кроме одной — по ощущениям, угловой. Мартин попытался проникнуть в неё, но понял, что старушка-дверь выдаст его. Можно было попробовать через окно соседней комнаты… Нет, плохая идея. Что ж, возможно, позже. Дом отозвался каким-то непонятным вздохом. «Дом — это собирательно: и конструкция, и обитатели», — уточнил для себя Мартин.

А вот таинственный третий этаж оказался находкой. Это было пространство, максимально освобождённое от каких-либо внутренних границ, а потому пригодное решительно для любых целей: здесь могли разместиться и госпиталь, и типография, и склад, и штаб — да, настоящий, не в пример дешёвой эффектности театрика внизу — идеально для подготовки и обеспечения серьёзной операции. Конечно, всё это требовало чуть более эффективного способа доставки оборудования либо пациентов, нежели «на руках по лестнице», а потому Мартин не сомневался, что где-то есть подъёмная платформа, по эстетическим или практическим соображениям сокрытая от глаз, не знающих, что искать.