Алессандро Надзари - MCM

— Та фигура «Гения электричества»? Позвольте, это же Таранис, лишь принимающий облик Феба.

— Такой андрогинный? И с искрой — пучком наконечников стрел позади?

— Стилизация потребовала некоторых жертв, иначе бы публика не оценила. Он поймёт и простит.

— Вы подозреваете, что в самом центре города возвели храм галльских богов, внедрили их культ в средоточие прогресса? Что ж, с удовольствием выслушаю ваши объяснения.

— Сами вдумайтесь, переосмыслите ансамбль. Также осмелюсь напомнить вам о верховной галльской триаде: Таранисе, Тевтате и Эзусе. Каждому из них имеется посвящение. Начнём с фасада. Что предваряет Дворец электричества?

— Шато д’О.

— Именно. Дворец воды. Даже Замок воды, вы сейчас поймёте оборонительный акцент. Тевтат был водным богом. Не морским, но водным, прошу учесть. Это бог-защитник. А что, как не речные ширь и глубина защищали город, пока он ютился на Сите? И жертвы ему, по приданию, приносились путём удушения, а если точнее, то утопления. Но есть предположение об иносказательной природе умерщвления, причём, хм, не то, чтобы с замалчиванием, но с редукцией: возможно, их топили не только в водах Сены, но и в реках крови, ведь Тевтат также был и богом активного военного искусства. А теперь будьте любезны напомнить, чьему имени посвящено пространство, на котором разлились водные кольца Шато д’О?

— Марсово поле. Хо-хо, ловко, браво. Пересечения и перенос видны. А что с Эзусом?

— Эзус — бог древесный, растительный. А что расположили по обе стороны от Залы собраний в арьергарде Дворца, как не экспонаты агрокультурные? В определённом смысле Эзус — бог всего вертикального, бог роста, — и не смейте говорить, что не видите в округе ничего стремящегося в небеса, пробующего оцарапать их и слиться с ними? Кстати, его тоже иногда отождествляют с Марсом, если Тевтату передают «полномочия» Меркурия, но опустим это.

— Красиво. И теперь вернёмся к Таранису. Но прежде вынужден сделать замечание: его, как помнится, отождествляют всё же с Юпитером, а не Аполлоном.

— О да, бог-громовержец, но он слишком суров для праздного предприятия. На самом деле, мне кажется, мы имеем дело с двоичной природой, со сплетением двух пар божеств: Юпитера и Аполлона, Тараниса и Луга, но об этом позже. В данном случае произошло следующее объединение: что такое электричество, пользуясь крайне скудной терминологией, как не свет, производимый заключённой в провода молнией? Помимо прочих применений, конечно, объединённых инициативным принципом. На этом уровне, думаю, не требуются пояснения связи Дворца электричества и Тараниса. Важно другое. Угадаете?

— Попробую. У Тараниса, кажется, не всё просто с атрибутами. Иногда соединяют спираль небесного огня и молнию, иногда — молнию и колесо, но в целом предметов два, и заняты обе руки. Предположим, что в данном случае небесный огонь — это не про кометы и метеориты или про извержение лавы, а всё та же молния, вернее пучок молний, то тогда смысловая нагрузка колеса высвобождается от «молниевого» значения. Вы хотите сказать, что это намёк на приводимые в действие электричеством шестерни и передачи машин, генерирующих и энергию для самой Выставки?

— Не только. Не ограничивайте поле зрения, берите шире. Сдаётесь? Хорошо, обернитесь. Да, да. Колесо Ферриса. Даже по нужную — левую — руку.

— Потрясающе. Однако вы что-то говорили о сдвоенности. Что там с Лугом?

— Тоже интересное божество, но важно то, что это бог-обманщик. Он не вполне пересекается с Аполлоном, разве что по образу действия: тоже по своей прихоти и созидал, и разрушал. А теперь вспомните, что находится в самом центре Храма-Дворца?

— Зал иллюзий. Вы меня покорили.

— А также вернула разговор к месьё Энару, — подмигнула она, а Мартин понял, что мадмуазель усвоила и использовала его же приём в «Голубом павильоне». — Зал иллюзий он спроектировал как шестиугольник. Благородный обман начинается уже с того, что посетителей вырывают из координат привычных прямых углов, комнат-коробок, они слегка теряются, и отдаются во власть оптического представления; а, и гексаграмма же венчает витражный купол Залы собраний, но это так, на закуску. Он желает, чтобы всё не сводилось к пересечению центра и столкновениям в нём, он переоткрывает свободное пространство и его использование. В своих проектах он ориентируется на будущую загруженность дорожно-транспортной сети, на неумолимо возрастающее число её пользователей — и в какой-то мере способов, манеры её использования.

— Да, я определённо хотел бы с ним встретиться.

Всё это время они не вполне сознательно огибали Павильон русских окраин по дуге, а сейчас и вовсе забрели в самые дебри западного Трокадеро, посвящённого преимущественно французским колониям и планировкой извилистых улочек противопоставлявляемого остальным кварталам Выставки — линейным. Этакий намёк на самобытность и первозданность, а также на то, что народности ещё не окончательно подавили, им позволили сохранить культуру, которую и экспонировали. Так выражал себя миф прогресса колониальной науки.

— Вот о чём ещё я подумал: главное преимущество питания машинерии от электричества, по проводам — возможность разделения и удаления друг от друга производства энергии, всё ещё остающегося грязным, и производства продукта, обработки материала машинами. Вводится новый срез привилегированности. И благостного неведения. Каким бедолагам достанется вся копоть?

— Вряд ли в силу физических причин возможно генерировать электроэнергию в Камбодже, а провода тянуть до старушки Европы, это всё-таки не телеграф. В целом верно: город может избавиться от части выбросов, но каким-то пригородам продолжат доставаться все раковые шишки. Но это всё равно лучше, чем вечный смог.

— Я некорректно выразил мысль. Да, конечно, вредоносное нужно удалять от городов, не подумайте, что я из тех ребят, которые считают, что все должны страдать в равной мере, лишь бы кто-то не страдал за всех, отнелиже не отыщется чудо-технология, что освободит всех разом. Просто всё идёт к дистанцированию и раздробленности, новому отчуждению, новым границам. Из кого-то продолжат выжимать все соки. Сырьё и обработка. Дадут ли когда-нибудь жителям колоний считаться равными гражданам их метрополий? Дадут ли сформировать новую государственность? Или в них так и будут взращиваться лидеры, считающие, что быть сырьевым придатком, — причём конкретно этой державы, а не другой, — великая честь? Не скажу, что подход Соединённых Штатов лучше — с их, — просмаковал он словосочетание, будто выдыхал нимбы табачного дыма — tableau vivant «Интеграция негров в североамериканское общество»: вроде бы, и вправду достижение, но вот подача сводится к тому, что «они могут делать ту же работу, что и белые, посмотрите, как они работают». Сейчас я совершу переход, крамольный по духу. Согласны ли вы его выслушать? Если вам кажется, что я излишне брюзжу, что я излишне меланхоличен, и меланхолия та заразительна и нетерпима вами, то прикажите мне замолкнуть сейчас же. Я готов отступиться и теплотой души сберечь то, что своими же речами ещё не успел разрушить, и надеяться, что не совершил ошибок фатальных для нашего знакомства.