Джонатан Макмиллан - Конец банковского дела [Деньги и кредит в эпоху цифровой революции]

Распространение гарантий на все обязательства системно значимых организаций усугубило проблемы морального риска [130] После спасения Continental Illinois и принятия доктрины системно значимых организаций крупные банки стали рисковать охотнее. См.: Boyd and Gertler 1993. . У кредиторов, в любом случае имеющих доступ к дешевому финансированию, нет желания следить за положением системно значимых организаций и ограждать их от принятия избыточного риска. Чем дольше мы живем с системно значимыми организациями, тем больше привыкаем, что все их обязательства гарантируются государством. Эта ситуация аналогична описанному выше страхованию вкладов. Подобно тому, как теперь вклады считаются безрисковыми, когда‑нибудь мы будем считать любые долги системно значимых организаций лишенными риска (контрагентского риска).

В этой ситуации надзорные органы поступили точно так, как прежде: стали разрабатывать и внедрять нормы банковского регулирования. Надзорные органы вновь избрали в качестве предпочтительного инструмента контроля требования к капиталу. Они ужесточили требования к капиталу в надежде лишить системно значимые организации стимула к принятию избыточного риска.

Чтобы оздоровить регулирование, было принято новое международное соглашение, известное как «Базель-III». Оно также было обречено. «Базель-III» в малой степени помогает решить фундаментальные проблемы. Соглашение по‑прежнему опирается на модели управления риском для проведения его оценки [131] Мы хотим обратить внимание на два документа, которые показывают, как банки продолжают «оптимизировать» весовые коэффициенты риска в условиях соглашения «Базель-III». Первый документ — докладная записка о «китовых» сделках J. P. Morgan (U. S. Senate Permanent Subcommittee on Investigations 2013), в которой приводятся внутренние беседы о способах «обхитрить» требования к капиталу. Руководитель отдела торговых операций с собственным капиталом и заемными средствами главного инвестиционного подразделения компании предложил способы снизить весовой коэффициент риска кредитного портфеля на 7 млрд долларов, прибегая лишь к изменениям модели (с. 170). Банк частично внедрил предложения аналитика, но дал ему понять, что такие важные вопросы нельзя обсуждать по электронной почте (с. 194–195). Также см.: Pollack 2013. Там приводятся наиболее любопытные выдержки из докладной записки. Второй документ — публикация Базельского комитета (Basel Committee on Banking Supervision 2013). Здесь показано, какую свободу банки получают при разработке собственных внутренних моделей оценки риска. Описывается гипотетическое упражнение с тестовым портфелем. По сути, Базельский комитет попросил 15 банков оценить весовые коэффициенты риска 26 портфелей. Разброс оценок риска поражает. Для наиболее диверсифицированного портфеля самый консервативный банк выделил 34 млн евро взвешенных по риску активов, а самый агрессивный банк ограничился 14 млн. Для некоторых портфелей банки рассчитали стандартизированные стоимостные меры риска, которые различались более чем в 30 раз. . Требования к капиталу, как и прежде, до смешного низки [132] «Базель-III» требует 7 % (минимум 4,5 % плюс 2,5 % консервационного буфера) собственного капитала от общей суммы взвешенных по риску активов (Basel Committee on Banking Supervision 2011). Банки по‑прежнему могут брать кредит на 93 доллара, имея лишь 7 долларов собственного капитала. Когда на кону так мало, принятие избыточного риска становится заманчивым. Более того, учитывая способность риск-менеджеров рассчитывать низкие весовые коэффициенты риска, фактические требования к капиталу, вероятно, еще снизятся. . Кроме того, «Базель-III» усложняет банковское регулирование [133] См.: Haldane and Madouros 2012. Соглашение «Базель-I» заняло всего 30 страниц. На «Базель-II» ушло более 300 страниц, а на «Базель-III» в итоге потребовалось более 600 страниц. . Наконец, теневой сектор большей частью остался в неприкосновенности. Новые правила, как и старые, фокусируются на банках, а не на банковском деле.

Ряд экономистов, разочарованных соглашением «Ба- зель-III», призывает к радикальному повышению требований к капиталу. Адмати и Хеллвиг привлекли всеобщее внимание, призвав к существенному повышению требований к капиталу. Они предложили отказаться от сложных моделей оценки риска и внедрить требования к капиталу на уровне 20–30 %. Именно на этом уровне коэффициенты автономии банков находились до внедрения схем страхования вкладов и политики обращения к кредиторам последней инстанции [134] См.: Admati and Hellwig 2013. Также см.: Admati et al. 2011. В части I мы видели, что весовые коэффициенты риска были введены не без причины. Адмати и Хеллвиг признают эту проблему и предлагают применять весовые коэффициенты риска на организационном уровне. Они предполагают, что «в некоторых случаях… уместны особенно высокие требования к капиталу, поскольку деятельность таких организаций сопряжена с огромным системным риском». См.: Admati and Hellwig 2013, 179–180. Однако авторы не объясняют, почему оценка риска на организационном уровне должна превзойти оценку риска на уровне активов. .

Увы, Адмати и Хеллвиг не проводят черту между банками и банковским делом. Они не предлагают убедительных решений проблемы границ. Банки отреагируют на повышение требований к капиталу точно так же, как раньше: они уведут банковское дело в тень. Более того, появятся новые финансовые организации, которые будут создавать внутренние деньги непрозрачным образом, тем самым обходя высокие требования к капиталу, предложенные Адмати и Хеллвигом [135] См.: Admati and Hellwig 2013. Авторы называют этот аргумент пугалом, придуманным банковскими лоббистами. Они утверждают, что источник проблемы заключается в том, что «органы контроля и надзора не желают применять инструменты, которыми располагают» (с. 225). Иными словами, в органах надзора работают сплошь немотивированные люди, которым неважно, принимают ли банкиры крупный риск. Даже если это действительно так, стоит отметить, что Адмати и Хеллвиг не объясняют, почему у органов надзора появится желание усиливать контроль после внедрения предложенных ими требований к капиталу. Мы категорически не согласны с тем, что проблему границ можно списать лишь на отсутствие мотивации у работников органов надзора. Финансовые сервисы, по сути, виртуальны. Невозможно предвидеть все способы обхода требований к капиталу, которые финансовые организации найдут в будущем, надеясь открыть новые каналы создания внутренних денег. .

Кризис 2007–2008 гг. показал, что нерегулируемый банковский сектор может быстро создать достаточное количество внутренних денег, чтобы стать системно значимым. «Системная значимость» неизбежно ведет к предоставлению государственных гарантий и, следовательно, к снижению расходов на финансирование. Это предоставит нерегулируемым организациям существенное преимущество перед банками, которым придется соответствовать высоким требованиям к капиталу, предложенным Адмати и Хеллвигом. В то же время системная значимость обусловит необходимость санации в случае затруднений. И мы окажемся в такой же ситуации, как теперь.