Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

Слава Богу у меня всё было более-менее прилично, иначе сидел бы сейчас в тюрьме до бесконечности, или на наркоте, или на бухле, как большая часть тех парней, с которыми гоп-стопил, с которыми учился, с которыми рос.

– Кого там знаешь?– Спрашивает гопник.

– Есть разница?

– Есть, раз интересуюсь.

Пиздобол. Ему насрать кого я знаю. Он сам никого не знает, только слышал имена, прозвища, "достижения". Кого он может знать, если гоп-стопит в 18? Отсталый пидор.

– Косой, Рябой, Сивый. Слышал про таких?

– Отойдем?

– Конечно отойдем. Только баб отправлю.

Поворачиваюсь к девчонкам:

– Девочки. Домой. Быстро.

И киваю Наве, чтобы дал им ускорения. Они немного покривлялись, но Нава шепнул им, что глупо не беречь себя. И девчонки ушли, всё дальше отдаляя от меня свои свежие булки.

Вот же блять Мазик, сраный ты гандон, такая ночь могла случиться!

Отхожу в сторону с гопником. Его группа поддержки на низком старте. Нава с Мазиком там же, где мы все остановились. Тормознули по дороге радости и веселья.

Пытаюсь съехать:

– Тебя как зовут?

– Паша.

– Меня Илья. Смотри, Паша, вот мы идем с девушками, так? Нам хорошо. Ведем на хату. Ты спросил сигарету – пожалуйста. У тебя своя дорога, у меня своя.

– Илюх, ты сам посуди. Я местный, стою с пацанами у себя на районе. Тут вы, орете песни, бухие. С вами нефор.

– Нефор, да.

– Вот именно.– Пауза.– Нефор. Чем по жизни занимаешься?

Вот именно – нефор. Единственный прокол. Но какой весомый, а? Это как хуя пососать на их глазах.

– С армии недавно вернулся.

– Это, конечно, всё объясняет. Но ничего не меняет. Я могу тебя понять. Ты служил, отдыхаешь, кайфуешь. Но всё равно надо следить за ситуацией. Ты же нормальный пацан. Ты же понимаешь, что такое нефор.

К Мазику с Навой по одному подтягивается группа поддержки. И всё-таки времена стали мягче. В мои 16 таких бесед не было. Прямо дискуссионный клуб высококультурной молодежи.

– Посмотри на него. Его за одни волосы убить мало. В натуре просто ни за что вписываешься. Братан, нахуй тебе это?

– Приколи, этот нефор с моей работы. Я просто с ним работаю. Недавно вернулся из армии и решил сходить в клуб… Просто чутка потерялся. Два года как никак.

– Всякое бывает.

– Бывает, да. Слушай, может давай что-то придумаем. И разойдемся. По сути мы не пересекаемся.

Подходит низкорослый, крепкий пацанчик из группы поддержки:

– Чё, какие проблемы?– Спрашивает Пашу, а смотрит на меня.

– Не быкуй.

Паша отводит пацанчика в сторону, говорит что-то и возвращается:

– Да я бы разошелся. Я бы и не подошел, если бы с вами не было этого пидора с красными волосами. Ну а так, пусть пацаны поговорят с ним.

Смотрим. Мазика разводят несколько парней. Нава в другой стороне, с ним трое. Втирает им про дядю – крутого авторитета. Может и есть у него такой дядя, да только без толку. Тут авторитеты не признаются. Разве что местные, которые каждый день могут напомнить о себе хорошей пиздюлиной.

– Что такси не взял? Денег что-ли нет?– Спрашивает Паша.

– Гуляю же.

– Погулял?– Смотрит на меня Паша, улыбаясь.

– Посмотрим чем кончится.

Представляю как на хате у Мазика мы с этими девахами. Новыми, свежими, поющими Ленинград…

Почему я не взял такси? Почему попёрся пешком? Вот же мудак! Откуда вообще в голове возникла эта чудесная мысль: Пройтись по ГЭСу? Зима, снег, свежо, воздух чистый. Просто чудо, а не прогулка. Не круто будет валяться тут по зиме с пробитой головой, отмораживая конечности.

Ненавижу этот город. Этот основанный в качестве парковки для челнов Пугачева и его бандитов город. Этот проклятый город станет нормальным только если сравняется с землей. Если в перемолотом состоянии ровным слоем будет размазан по России-матушке, удобряя почву своим гниением. Здесь можно будет выращивать культуры. Возможно потом сюда приедут бодрые ребята и построят что-то приличное.

Валить отсюда нахуй. С татарской земли. Я русский, мне нехуй здесь делать. Я умный, молодой русский парень. Мне нечего делать здесь, в этой Тартарии.

В стороне Мазика всё уже близко с старту. Нава втирает про дядю. Нава, какой там еще дядя? Лучше бы подтягивался в кучность, чтобы хоть спины прикрывать.

Трое против толпы – дерьмо-расклад. Мазик сразу не в счёт. Ему только прыгать с малолетками да орать "Жги!". В своём сраном розовом пушистом шарфе поверх тощей шейки. Нава, как насчет тайского бокса? Не полотенца же менял, верно?

Как же глупо встревать в замес из-за такой глупости: Мазик. Из-за этого совершенно никчемного, бесполезно топчащего землю куска биомассы. Было бы за что бороться. В итоге когда он придет в норму, то максимум, что сможет дать миру так это: "ЖГИИИИ!" возле сцены под пиво со школьниками. Или "брит-поп, чувааааак".

Эй, Мазик, объясни им про брит-поп. Вдруг прокатит.

Представляю, как пацанчики в своих спортивных костюмах:

– А, брит-поп. Ну это уже тогда всё, огонь. Давайте, парни, счастливо.

И мы расходимся, догоняем баб и жизнь вновь прекрасна.

Как же заебало вот это всё.

Все эти Челны, с бандитизмом, гопниками, хищничеством. С этим постоянным состоянием на чеку, постоянно на сафари. Чуть зевни и вот уже кто-то вырывает у тебя золотой зуб.

Почему нельзя просто жить? Нельзя просто пойти с бабами к Мазику и получить удовольствие? По согласию. Никого не трогая, ни в чью жизнь насильно не вторгаясь.

Такой город. Такие обычаи.

Но мне-то какая разница? Мне насрать на причины. Мою дорогу сейчас перекрывает следствие. И у меня совсем нет желания тратить своё время на изучение причины, чтобы контролировать это следствие.

Я хочу просто жить, понятно?

У меня вообще сейчас переломный период.

Какого хуя вы вторгаетесь блять в моё личное пространство!? Тем более в момент переоценки ценностей. У меня теперь жизнь пойдет иначе. У меня совсем иначе всё будет. И мне вообще-то тяжело сейчас. Я не знаю во что верить. А любой нормальный мужик должен во что-то верить. Стремиться к чему-то. Цель делает мужскую жизнь цельной.

Вы кто, блять, такие? Даже в армии не были. И не будете, скорее всего. И это – ваша ситуация, ваша игра, вы правите и вы контролируете.

Ненавижу это. Каждой клеточкой тела ненавижу, что моей жизнью распоряжается кто-то, чьих родителей я даже не знаю. Которые никто, ничто, ни о чем. Просто пиздюки гоп-стопщики, которые ни к чему не придут. Которые никем не станут. Ничего не создадут. Не дадут миру ничего нового. Просто мелкие хищники, которые жрут и срут, жрут и срут. Откусывают из под тишка, убегают и дожевывают.

А моя жизнь бесценна. Это всё, что у меня есть. Это всё, чем я распоряжаюсь. Это вообще весь я. У меня ничего больше нет кроме меня самого. Это самое ценное, что я имею.