Татьяна Купер - РУССКАЯ ЖЕНА

Я ничего не прошу и ничего от тебя не жду. Истинно хорошие отношения всегда основаны на добровольном, свободном выборе. Ты сделал свой выбор – я так и не услышала твоего раскаяния или сожаления, и не увидела даже малейшего энтузиазма по этому поводу. Так что в будущем не удивляйся, если я тоже не проявлю энтузиазма в наших отношениях. Когда ты будешь готов сделать другой выбор, тогда мы снова поговорим. А пока мне больше нечего сказать. Твоя гордыня не позволяет тебе повиниться, а моя гордыня не позволяет мне принять тебя без этой повинной. Если ты собираешься жить еще сто лет, тогда нам спешить некуда… Прощай».

Он не ответил… Теперь, когда наши отношения прекратились, мне предстояло закрыть Книгу Боли самой.

Многие месяцы я повторяла один и тот же вопрос: «Как мне простить этого человека?», но ответ не приходил. Я понимала, что теперь, когда я нашла тихую защищенную гавань, я должна была научиться оглядываться назад и без страха смотреть в лицо своим прошлым невзгодам. Возможно, только тогда я смогу залечить глубокие раны и научусь жить с уродливыми рубцами. Иногда воспоминания всплывали ниоткуда, и боль пронизывала самые отдаленные уголки души, как будто это случилось только вчера. Прощение не наступало… Тогда я снова села за дневник и обратилась за советом к своему внутреннему голосу. На этот раз я собиралась внимательно слушать!

– Как мне простить этого человека?

– Тебе нужно дописать эту Книгу Боли, найти смысл и причины своих страданий, а потом написать счастливый конец, где ты расскажешь, как жизненные испытания открыли в тебе не только худшие, но и самые лучшие стороны. Как раскрылся твой потенциал, и как ты разомкнула цепную реакцию родительского наследия. Ты смогла стать хорошей матерью и любящей женой, хотя никто не показал тебе положительного примера. Тебя просто выпустили в жизнь потерянную, голодную по любви и ласке, готовую на любые унижения, чтобы только получить хоть кусочек этой любви и ласки. Ты прожила там многие годы, и именно это и тяжело простить.

– Но почему я не могу простить именно ему, а не другим членам семьи, которые тоже внесли свою лепту?

– Ты простила матери и бабушке. Какую ответственность могут нести мертвые? А отец – единственный, с кого еще можно спросить. И он единственный, кого ты любила в семье. Ты его любила, а он тебя оттолкнул и унизил. Стыд от этого унижения преследует тебя до сих пор.

– Зачемя всё время его испытываю?

– Только Бог посылает испытания – ты не можешь. Ты должна подчиниться простой правде – этот человек живет в цепях своего Эго, и тоже не может вырваться из этих цепей. Позволь отцу самому принять решение. Отпусти его. Дай ему свободу!

– Зачем я тогда пишу ему все эти письма?

– Ты пытаешься защитить ту бедную девочку, безропотную и беззащитную, которой ты была. Ты испытываешь чувство вины, что не смогла защитить её тогда, когда он была так бессильна перед ним, и поэтому теперь пытаешься поставить отца на колени, заставляя вымаливать у неё прощения. Ты не хочешь её подвести на этот раз. Ты писала и требовала за нее, заявляя и отстаивая её потребности, нравится это ему или нет.

– А если он никогда не ответит?

– Это не имеет значения, ответит он или нет. Твоя душа должна быть спокойна – ты выполнила свой долг перед этой девочкой, и теперь она пойдёт на поправку.

– Правильное ли я приняла решение, что закрыла перед ним дверь? Был ли это единственный выход?

– Это был единственный выход для тебя.

– Почему?

– Потому что это твой путь, и ты делаешь то, что правильно для твоего пути.

– А какой эффект это решение оказывает на мой путь?

– Оно учит отстоять саму себя, оградить и защитить, поставить рамки и границы.

– Оградить от чего? Зачем нужны рамки и границы?

– Чтобы дать тебе время и возможность залечить раны и полностью исцелиться. Ты еще не готова прорвать свой кокон и вылететь на свободу.

– А если отец никогда не извинится?

– Это уже не твоя ответственность. Это его путь и его решение. Ты дала ему знать о своем решении, а дальше – положись на процесс.

– Означает ли это решение, что я его ненавижу? Ведь я не испытываю никакой ненависти в душе.

– Конечно, не означает. Это только означает, что ты любишь себя и желаешь ему добра.

– Простила ли я его?

– Если в твоей душе мир и покой, значит простила. Это прощение на другом, более высоком уровне. Прощение не означает, что ты должна каждую неделю набирать его номер телефона или спрашивать о здоровье. Прощение означает отпустить человека и дать ему возможность найти свой путь. Прощение – это пожелание высшего блага. Это лучше, чем быть с ним всё время в одной связке, и позволять ему проявлять самые низкие стороны его существа. Только в этом случае это не будет ему во благо. Кто-то должен разорвать эти болезненные цепи. Иногда нужно что-то ампутировать, чтобы сохранить остальные здоровые органы. Так обрезают садовники больные ветки в саду, чтобы не погибло всё растение. Это спасение, а не ненависть. Это великодушие и щедрость, а не отказ в прощении.

Что же произошло пять лет назад, когда отец приехал ко мне? Возможно, ему нужно было от меня только отпущение грехов? Но я не священник, к тому же отпущение грехов не даётся без Раскаяния. Если я прощу его без раскаяния, он так и покинет эту землю грешником, с тяжелой ношей в душе, и я не хочу ему в этом помогать. А, может быть, он подумал, что ему всё сошло с рук, что все его грехи давно отпущены? И поэтому вёл себя так уверенно, нагло и цинично? И эти шутки про английскую пенсию за воспитание исключительной дочери, и затем предложение финансовой сделки. Неужели он почувствовал себя в безопасности до такой степени, что решил состричь купоны с моего прощения?

А что делала всё это время я? Я пыталась быть его матерью и научить его ответственности за свои слова и поступки; его духовным наставником, проповедуя важность покаяния; его прокурором, напоминая ему о всех его грехах и преступлениях; и даже его другом, пригласив к себе домой и пытаясь понять. Я пряталась за всеми этими ролями, чтобыпроложить себе путь к одной-единственной заветной роли, которой так жаждала моя бедная душа – роли дочери. Я боролась за эту роль всеми известными мне средствами, отчаянно цеплялась за неё, как будто от этого зависела моя жизнь, но мне по-прежнему ее никто не предлагал, и она по-прежнему оставалась для меня далеким миражом.

Со своей стороны, отец тоже увиливал и прятался за различными ролями и масками – старого человека, писателя, мужа – только чтобы не играть той одной-единственной роли, которой он так и не разучил, и которая его так пугала – роли Отца. Он молча признал своё поражение, тихо покинув сцену и растворившись в своем неизвестном мне мире. Мне тоже нужно было что-то признать. Наступила пора попрощаться, снять многолетний траур, отпустить погоню за миражом, и больше никогда себя не терзать. По сути, отец был прав, когда сказал: «Зачем ты себя терзаешь?». Ведь я носила траур по роли Дочери на протяжении последних сорока лет, не желая признать, что её время безвозвратно ушло…