Николай Ревизов - Стражи круга жизни

– Убили служанку! – ахнул он и быстро, сквозь открытое окно на первом этаже, проник вовнутрь. Зэт последовал за ним. Воин пересек комнату, в которой они оказались, и чуть приоткрыл входную дверь, но сразу же отпрянул. Сотник взглянул через его плечо в дверную щель – по лестнице трое служителей жрецов тащили вниз старуху. Затем ее бросили на пол. Вещая резво поднялась, на ее сухом старческом лице ярко пламенели огромные глаза. Она подняла кверху палец и негромко, но значительно произнесла:

– Они все видят!

Убийцы, было, замешкались, но один из них накинул на голову Вещей мешок и, нащупав под грубой материей шею, начал душить .

– Подержи! – Ветроног передал Большому Воину ящик со священным Гха, а сам, выхватив из-за пояса небольшой меч, бросился в комнату. Ему навстречу двое выкинули клинки.

Большой Воин извлек из ящика каменный топор, чуть выждал и, сжав в руках рукоять Гха, осторожно выдвинулся в комнату, стараясь дольше оставаться незамеченным. Первым он ударил душителя. Тот мягко опустился на пол, его безжизненная рука обняла мертвое тело Вещей. Кровь окрасила камень, в сердце сотника всколыхнулась радость – что может быть желаннее для воина, чем кровь врага! Ветроног был уже ранен, он стоял у стены в луже собственной крови и вяло отмахивался клинком. Один из его противников бросился к Большому Воину и через пару мгновений уже валялся на полу с размозженной головой. Сотник поспешил к Ветроногу, тот зажимая окровавленный живот, опускался на колени. Оставшийся на ногах убийца распахнул окно и закричал во тьму:

– Сюда, сюда!

Большой Воин бросился к нему. Тот повернулся и поднял над головой клинок, но тонкий металл не остановил тяжелый камень. Зэт перешагнул через его труп и выглянул в окно. Во тьме мельтешили огни факелов, раздавались крики. Он шатнулся к лежащему на полу Ветроногу. Глаза его были открыты, он что-то неслышно говорил. Сотник вложил в его руку рукоять легендарного Гха и сжал ему ладонь – на лице Ветронога появилась блаженная улыбка. К дому бежали – топот многочисленных ног слышался уже совсем рядом. Зэт выбрался через окно в сад и побежал к ограде.

– Вон один! – закричал возбужденный голос, и его тут же подхватил десятки голосов: – Вон он, в саду!

Большой Воин подбежал к ограде и перемахнул через нее. Внизу его уже ждали. Их было трое, сотник не мог вырваться из сильных объятий. Его потащили по улице. Под газовым фонарем он увидел фигуру, к ним спешил крупный стергл, лицо его пересекал глубокий шрам. Мундегир трижды взмахнул мечом, и Большой Воин оказался свободным. Радость колыхнулась в груди у сотника, но Мундегир потянул его в кусты.

Мимо проследовал с факелами, вооруженный отряд.

– Идем со мной, – предложил Большой Воин, не благодаря за спасение.

– Мне еще надо снести несколько голов, Большой Воин. Прощай!

Мундегир махнул рукой и скрылся в кустах.

Дом Вещей стоял почти на самой окраине, и Зэт из города выбрался быстро. Погоня вроде бы потеряла его, но когда он поднимался в гору, отсвет неблизкого газового фонаря выдал сотника.

– Вон он! Вон! – услышал Большой Воин крики, но уже приглушенные расстоянием.

Он прибавил шаг, а когда поднялся до половины склона, то увидел, как внизу растягивалась цепь факелов – его преследовали. Зэт заторопился. Рассвет застал его на склоне хребта, у подножия петляла дорога, по которой шли воины – воины его сотни. По колонне прошел ропот одобрения, когда он опустился к дороге – в сотне его любили. Кургай на ходу доложил…

На этот раз в воротах города их встретили. Маленький сотник с холеным лицом и глазами ери во главе явно усиленной сотни, остановил колонну.

– Расположитесь там, – он указал на поляну, а Большому Воину приказал: – А ты пойдешь со мной!

Когда подошли к дворцу вождей, Большой Воин увидел на площади множество стерглов, ему сразу же бросилось в глаза, что в основном здесь были законнородные. В простой одежде, с простыми чертами лица – это была городская чернь – рабочие, слуги. Все с восторгом на лице слушали жреца.

– Арм Воитель умер, – хрипел тот, – перед смертью он завещал вам, законнородным, отречься от Неведомых и служить ери, потому что лишь она одна угодна бессмертным…

К вождям Большого Воина не допустили, ему передали через сотника деньги по сольвейту на воина, указали селище – расположение места постоя сотни, и приказали тотчас отправиться в дорогу.

Музыка прекрасная и, очень земная, наполняла печалью помещение рубки управления…Лен Арет чувствовал, как что-то тонкое, прозрачное, поднимаясь, покидает душу – приходила депрессия – ненасытная жажда общения, когда даже рядом с дорогим и близким человеком делается невыносимо одиноко. В дверь постучали. Он выключил любимую мелодию и пригласил. Появился Иссаак. Лицо его светилось.

– Мы нашли канал! – заявил он с порога.

– Наконец-то!

Главный вычислитель прошел к Эребусу. Он недолго колдовал подле него, в голубом объеме появилась едва видимая нить.

– Вот она! – сообщил Исаак. – Характеристики частично не совпадают с характеристиками дороги, по которой нас сюда «пригласили».

– Куда она ведет? – спросил Лен Арет и тут же понял наивность вопроса.

– Эта дорога параллельна той, по которой мы прибыли.

– Значит…

– Это ничего не значит, мы способны проследить ее длину на весьма мизерное расстояние.

– Ты что-нибудь предлагаешь?

– Мы направим туда плазму, она покажет – это то, что мы ищем или…

– Хорошо бы для верности отправить авторазведчик, – добавил Лен Арет.

– Было бы неплохо.

– Я распоряжусь!

Исаак пошел к двери.

– Новое перемещение может быть опасным, – вздохнул он.

Это Лен Арет понимал, но, заметил:

– Выбора-то у нас нет!

Он едва успел предупредить службы о готовности к старту, как загорелся экран информатора. Второй механик дрогнувшим голосом сообщил с экрана:

– Несчастье…

Лен Арет не стал ждать объяснений. По сводчатому потолку определив, что второй механик находится в отсеке маршевых двигателей, он поспешил туда.

Концентраторы энергии – высокие округлые емкости, густо и сложно связанные между собой переходными мостиками, трубами, шинами высокого напряжения, заполняли помещение маршевых двигателей. У одной стены выстроились кубы камер насыщения топлива, у противоположной горбатились маршевые двигатели, точнее, здесь было их начало, и они тянулись до самой кормы, где заканчивались тороидальными истекателями.

На металлическом полу у камеры насыщения лежал космолетчик. По тому, как он неловко подвернул под себя руку и никто не спешил ее поправить, Лен Арет понял все.

– Кто? – спросил он и тут же заметил узкую бородку, окаймляющую бледное лицо.