Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

– Я только забрать зонтик.

– Конечно, забирай. Это я отвела тебе глаза, чтобы ты его тут оставила.

– Как это – отвела глаза? – оторопела Лиза. – Я его просто забыла.

– Нигде не забывала, а здесь забыла? Мне очень хотелось, чтобы ты вернулась. Не бойся, ты ничего от меня не услышишь без разрешения. Большой добрый барин щедро заплатил, и мне хочется это отработать. Но еще важней, что я могу предупредить тебя и его. Он сам хороший, и вокруг него собираются хорошие люди. Ему успела сказать, а ты убежала. А я ведь специально оставляла тебя напоследок. Его дочки правы. Мужчинам совсем не нужно слушать про женские судьбы. Сами они могут сколько угодно сомневаться, не верить и посмеиваться. А для женщины судьба – это серьезно. Судьба, выбор, семья. Может быть, позволишь сказать тебе хотя бы предостережение?

Лиза снова вспомнила Таню и предупредила гадалку:

– Хорошо. Только не говорите ничего плохого, пожалуйста. Я не хочу знать того, чего нельзя изменить.

– Принимаю условие! Вот мое предостережение тебе. Это изменить можно, если знать. Чтобы не было худо, не иди из дома под венец первой, пропусти кого-нибудь вперед. Тогда всем будет хорошо. Не торопись.

– Да я и не собиралась вовсе, – Лиза задумалась что значит «из дома», если имеется в виду их семья, то их всего-то… Егоровну что ли замуж вперед себя выдать? – и она улыбнулась этим мыслям. Она уже открыла было рот, чтобы уточнить эту загадку, но гадалка ее опередила:

– А хочешь знать, до чего касается мое предсказание тебе? Вот этого уже изменить нельзя, это страничка судьбы, и она уже для тебя прописана. И будет это очень скоро!

– Чего оно касается? – как зачарованная велась на бархатный голос Ирмы Лиза.

– Того, как тебе узнать своего суженого. Сказать?

Есть ли на свете хоть одна девушка, которая откажется от такого предложения наедине с судьбой? Лиза кивнула.

– Ты девица разумная, поэтому я тебе голову хрустальным шаром дурить не стану, и вензелей золотых вокруг расписывать не буду, – прямо говорила ей гадалка. – Я тебе сейчас скажу то и так, как мне самой это приходит. Возьми свой зонтик прямо сейчас! Ты выслушаешь меня, повернешься и выйдешь из шатра. Ничего не переспрашивай! Когда придет время – вспомнишь и узнаешь. Не возвращайся и не оглядывайся. Поняла?

– Поняла! – кивнула совсем завороженная Лиза, беря с дивана забытый зонт.

– Царь на правую, а суженый на левую. Иди!

Когда Лиза вышла из шатра, выражение ее лица, наверно, было сильно похоже на Аглаино в сходной ситуации. Только ее сейчас никто не видел. Пока она дошла до павильона Мимозова, в головке ее всё совсем перемешалось – рыцари, цари и драконы. Она решила, что снова напугает папу, если он застанет ее за распутыванием этих загадок, и решила подумать об этом потом, наедине с собой. Все ждали ее на пороге, но она отмахнулась от расспросов, просто показав им спасенный зонт.

– Дочка! – вышел к ней навстречу отец. – Да как же ты решилась! Одна? На ярмарку?

Но и ее дневное решение ехать на ярмарку, и подвиг ухода от няни, и дорога через город – всё это было сейчас уже так далеко от Лизы, как будто случилось или давным-давно, или не с ней. Она не знала, что ответить отцу.

– Ты же видишь, папа, все хорошо, и я вместе со всеми, – сказала она, показывая на приветливые лица вокруг.

– А поедемте к нам ужинать! – пригласил всех Савва. – Мои то со дня на день в Москву возвращаться собираются. Пусть девочки лишний раз побудут вместе. А, Андрей Григорьевич?

– Да нет, Саввушка, сегодня наверно не получится. Спасибо тебе, но давай в другой раз, – Андрей Григорьевич посмотрел на свою повзрослевшую дочь и каким-то образом догадался о Лизином желании побыть одной. – Мы сегодня не готовы. Да и Егоровна там, наверно, с ума сходит, что дитё упустила. Мы уж домой сейчас.

– Ну, тогда предупреждаю заранее – готовьтесь к прощальному ужину! Я свое семейство просто так не отпущу, погуляем еще. И вы уж больше не отвертитесь, дорогие мои!

Дочь и отец ехали по темнеющим улицам и всю дорогу молчали, каждый о своем. Кузьма, уловив их настрой, тоже не нарушал безмолвия лишними фразами, а только изредка понукал Серко. Вечер был тихим и теплым. В общем молчании всем было хорошо и уютно, только въехав в последний переулок перед домом, Андрей Григорьевич нарушил его:

– Ничего, дочка! Всё образуется. Всё будет хорошо. Вот и весна закончилась, завтра – уже лето.

***

Рано утром в воскресенье Лиза пошла в церковь – помянуть и помолиться. Там она постояла, послушала службу и тихое пение и вспомнила про Лиду, потом про Митю. Она вернулась домой к завтраку, а после осталась сидеть с отцом, пока тот просматривал накопившиеся газеты.

– Смотри, дочь, что пишут: «Наш корреспондент стал свидетелем небывалого происшествия, имевшего место быть вблизи недавно открывшейся Всероссийской Выставки. Добропорядочный гражданин нашего города, пожелавший остаться неизвестным, совершил благородный поступок! Он выхватил из-под колес нарушителя движения зазевавшуюся посетительницу, чем сохранил ей жизнь и имущество. Сограждане гордятся его решительностью!». Ты гордишься, дочь, решительностью неизвестного гражданина? – улыбался Полетаев.

– Конечно, горжусь, папа! – Лиза была довольна, что про нее в заметке упомянуто не было.

– А как у тебя с Егоровной? – оторвался от газет отец.

– Ну, зачем ты спрашиваешь? Ты же сам видишь, – понизила голос Лиза. – До сих пор дуется: «Что прикажете?» да «Как изволите». Два раза обратилась ко мне: «Хозяйка». Уж и не знаю, что делать. Если назовет «барыней», то, боюсь, это затянется надолго.

– А я тебе секрет скажу, дочь. Ты у нее помощи попроси, покажи, что без нее не обойтись, может и оттает.

– Да уж пробовала, молча берет и сама делает.

– Ну, уж как-нибудь наладь.

– Знаешь, папа, что я подумала, – размышляла вслух Лиза. – Вот что значит «судьба»? Если бы я тогда от Егоровны не ушла, то мы бы со Львом Александровичем не встретились, не сели бы в тот трамвай, и он вовремя не увидел бы опасности и не смог никого спасти.

– Так, это же каждый день так, Лизонька. Кто-то раньше выйдет, кто-то опоздает, а уж у кого как получится, то судьбой и считают.

– Ну, значит, действительно, что-то можно изменить? Если заранее знать что.

– И еще знать «когда», и знать «зачем», и знать «где», да кроме того – что из этого выйдет, да что потом станется, – Полетаев говорил слова легко и привычно, уже снова отвлекаясь на газетные строчки, – То есть владеть временем и пространством, так? Это, Лизонька, божья забота. Нам только к нему прислушиваться хорошо бы, да хоть иногда слышать.

Лиза задумалась. А если бы папа тогда не подарил ей этот глупый зонтик, а Таня про него плохо не сказала бы, а она не пошла бы его вызволять? К этому надо прислушиваться или как?