Пётр Самотарж - Поцелуй негодяя

– Спасибо, не надо, – испуганно отворачивалась от протянутого ей кусочка картона странная женщина.

– Она у тебя деньги возьмет до Челябинска, а там под забором сдохнет, и я вместе с ней! А могли бы здесь спокойно пожить!

– Не могли бы, – чуть слышно шепнула несчастная.

– Не могли бы! Из-за тебя и не можем!

– Не из-за меня.

– Ну конечно, из-за него! Он тебя гнал, что ли! Скажи, он тебя гнал?

– Да, – совсем неслышно шевельнула губами мать и жена.

– Врешь! Врешь! Не гнал! Ты сама взбрыкнула, сама!

– Я не могла там остаться.

– Ну и шла бы, куда хочешь! Почему я должен за тобой тащиться?

Воронцов совершенно не понимал, зачем присоединился к семейной сцене чужих ему людей. Его характер вообще не предполагал конфликтов, он уклонялся от них всегда и везде, по любому поводу и без оного вовсе, когда ситуация, положа руку на сердце, требовала соучастия любого порядочного человека, и когда конфликт зрел исключительно в его собственном неискушенном сознании. Теперь он стоял с протянутой рукой и крутил в пальцах отвергнутую визитку, силясь осознать свою противоречивую роль в происходящем.

– Гражданочка, – с ноткой нерешительности в голосе возобновил речь незадачливый джентльмен, – я ведь не могу просто так отсюда уйти.

– Еще как можешь! – рыкнул сиплым подростковым тенорком несносный отрок.

– О чем вы? – искренне удивилась мать негодяя. – Вы нам ничем не обязаны, идите себе с Богом.

– Я не могу. Меня совесть будет мучить.

– Почему? Я ведь ни о чем вас не прошу. Наоборот, я говорю: спасибо, нам не нужна помощь.

– У меня ведь есть голова на плечах. Я предлагаю компромисс. Вы возьмете у меня визитку, а я оставлю вас в покое. Не захотите – не позвоните, но совесть меня не загрызет. Иначе я получаюсь совсем уж законченным подонком.

Женщина задумалась, терзаемая с разных сторон инстинктом самосохранения и хорошим воспитанием, затем неловко взяла визитку, поспешно поблагодарила и отвернулась от искусителя, словно испугавшись. Несносный ее отпрыск скорчил презрительную гримаску и всем своим видом показал ненависть к миру взрослых, построенному на лжи и двоемыслии.

Воронцов обогнал странную парочку и деловым шагом отправился дальше по пути порока. В намеченное время он добрался до своей трехкомнатной квартиры в сталинском доме и лег спать, когда город наконец проснулся. Жилье альфонса вовсе не напоминало своим видом такового. Наоборот, создавало ощущение стабильности, солидности и достатка. Только сведущий человек мог постичь скучную истину – облик квартиры создавался десятилетиями, но не Воронцовым, а его родителями. Сам он привнес в обстановку только пристойную бытовую электронику и компьютер, средоточие жизни. Этот последний стоял на письменном столе в кабинете, в том же помещении находился и неплохой музыкальный центр, поскольку хозяин любил во время работы мелодический звуковой фон, желательно без участия человеческого голоса. Голос – уже не фон, он отвлекает внимание. Между письменным столом и входной дверью стояло старое кресло-кровать, такой же след родителей, как и вся квартира. Его неизменно накрывал гобелен с изображением какого-то горного замка зимой. Из оставшихся комнат спальня не несла ни малейших следов личности Воронцова, а гостиная в качестве такового имела лишь японский телевизор. Спал одинокий волк неизменно в кабинете, стремясь к уюту.

Вернувшись к бодрствованию уже после полудня, холостяк принял душ и занялся приготовлением любимого чахохбили. Ароматы наполнили кухню, но кудесник упорно отказывался от попутной скороспелой пищи из холодильника, сберегая аппетит для подлинного кулинарного роскошества. Он всегда организовывал обед как торжественное действо, требующее внимания и эмоционального отношения, близкого к восторгу. Воронцов не считал себя сколько-нибудь выдающимся кулинаром, но изредка ему случалось поддержать беседу по кухонным вопросам с женщинами, которые неизменно изумлялись познаниям собеседника и неизменно приводили его в изумление. Почему, собственно, мужчина не может заниматься приготовлением обедов? Холостяк просто не имеет иного выхода, если желает остаться в числе живых.

Традиционное времяпрепровождение потребовало после обеда некоторого моциона, по завершении которого, ближе к концу рабочего дня, свободный человек занялся наконец своей удаленной работой. Достижение прогресса, возможность добывать себе хлеб насущный в своей собственной квартире, не вступая в противоречие с действующим законодательством и не пускаясь в опасное плавание по бурному морю частного предпринимательства, доставляло Воронцову неисчерпаемое удовольствие. Он сел за компьютер в кабинете, вышел в Интернет и окунулся в обыденность, совершенно забыв о чрезвычайном происшествии утром его обычного перевернутого дня. Через несколько часов оно напомнило о себе телефонным звонком.

– Здравствуйте, Сергей Михайлович, – произнесла женщина в телефонной трубке. – Извините. Мы встретились сегодня утром, если помните.

– Помню, – обиделся Воронцов, – из ума пока не выжил. Рад вас слышать.

– Извините, – глухо повторила женщина. – Я подумала: раз уж вы сами оставили визитку…

– Конечно, сам. Не отрицаю. Вы не смущайтесь, я готов помочь в меру сил.

– Видите ли… Не знаю, с чего начать.

– Да что тут начинать, и так все ясно. Вам нужно переночевать.

– В общем, да, – после паузы сдавленным голосом произнесла женщина. Вы можете помочь?

Воронцов мысленно осадил самого себя: что ты делаешь? Он словно не вполне осознавал собственные действия и их мотивы. Незнакомые люди в жизни не переступали порога его квартиры, тем более не оставались на ночь. Да и на одну ли ночь? Из увиденного и услышанного утром благодетель страждущих успел убедиться в отсутствии у женщины каких-либо источников финансирования не только в Москве, но и в Челябинске. Значит, к утру деньги у нее не появятся, ни на съем жилья здесь, ни на возвращение в Челябинск. Приятели у Воронцова имелись, но недостаточно близкие для обращения к ним с просьбой об уплотнении жилплощади. Да и с какой стати? Он незнакомку встретил, оставил ей свои координаты, а за последствия должны отвечать другие? Получается, незадачливая мать вместе со своим невыносимым потомком останется здесь жить на неопределенное время? Перспектива совсем не радовала блудливого кота, привыкшего иметь дело с женскими особями иного склада. Тем не менее, спустя считанные секунды после заданного телефонной трубкой вопроса, он услышал собственный голос:

– Вы боитесь меня?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду две свободные комнаты в моей квартире. Если вы меня не боитесь, приезжайте. Запишите адрес.