Пётр Самотарж - Поцелуй негодяя

– Да нет же, мои и сына. Мы с ними приехали.

– И зачем же вашему мужу понадобились женские и детские вещи?

– Да не нужны они ему. Так просто, в позу встал.

– Он чего-то от вас требует?

– Да нет, ничего. Просто общаться не желает.

– Дикая ситуация. Извините, не хочу влезать в ваши дела, но ваш избранник ведет себя весьма странно. Милицию, что ли, нужно привлекать?

– Да нет, – испугалась Вера Ивановна, – зачем милицию? Я думаю, он успокоится через какое-то время. Просто мне неудобно вас дальше стеснять. Потерпите еще денек-другой?

– Пожалуйста, оставайтесь. Ничего страшного. И все равно – никогда не мог понять, каким образом люди умудряются соединять судьбы с неописуемыми подлецами.

– Не надо, вы его совсем не знаете.

– Зато достаточно знаю о нем. Хотите сказать, он правильно сделал, выгнав вас на улицу посреди ночи в чужом городе?

– Нет. Но все равно, со стороны трудно судить. У нас с ним столько всего разного было.

– Все-таки вы гнете к тому, что сами виноваты.

Воронцов никогда и нигде не выступал с какими-либо заявлениями по женскому вопросу, феминизмом не интересовался и не делил женщин на категории. Бизнес-леди в собственном «лексусе» и уборщица в магазине представляли для него одно и то же: женщину с присущими только ей заморочками. Разумеется, хозяйка дорогого авто представляла больший интерес с материальной точки зрения, но одновременно давала и больше шансов на позорное поражение. Ходок имел определенные способности, но шансов на успех с птицами высокого полета никогда не имел. Воронцов не видел разных женских характеров, он видел во всех один и тот же характер с одними и теми же чертами, только в разных случаях разные особенности выпячивались или затирались, в зависимости от воспитания и прочих жизненных обстоятельств. Нынешняя нестандартная гостья вроде бы проявляла признаки врожденной жертвенности, но ночлег себе и отпрыску она все же обеспечила, без денег и в первую же ночь.

– Я не говорю, что сама во всем виновата. Только знаете, когда семья рушится, совсем невиновных среди супругов не бывает.

– Послушайте, Вера Ивановна, – начал было Воронцов.

– Извините, Сергей Михайлович, называйте меня по имени, пожалуйста. А то можно подумать, будто вы с какой старушкой разговариваете.

– Пожалуйста, мне не трудно. Давайте тогда просто на «ты», я пока тоже в старики не вышел.

– Хорошо. И мне не трудно. Вы что-то говорили?

– Так мы перешли или не перешли?

– Ой! Так… ты что-то говорил?

– Да, пытался. Вот о чем. Может, не стоит добиваться милостей у природы?

– Ты о чем?

– Сколько еще времени ты будешь звонить мужу, а он будет бросать трубку? Что за комедия положений? Я думаю, стоит к нему наведаться лично.

– Стоять под дверью два часа?

– Почему под дверью, не сидит же он в квартире круглые сутки. Чем он занимается?

– Магазин где-то держит. Но я не знаю адреса.

– Хорошо, а во сколько он вечером домой возвращается?

– Не знаю. А зачем тебе?

– Собственно, это не мне, а тебе. Под лежачий камень вода не течет. Надо ему жизнь испортить, чтобы изволил снизойти.

– А как портят жизнь? Позвонить в милицию и сообщить о бомбе у него под прилавком?

– Это незаконно. А вот закатить шумный скандал на улице перед домом, на глазах у соседей – вариант. Престижный у него домик?

– Да нет, – пожала плечами Вера. – Обыкновенный блочный дом, советский еще.

– Ладно, а квартира-то его собственная?

– Говорит, купил.

– В кредит?

– Не знаю.

– Давно купил?

– Около года назад.

– А магазин когда себе завел?

– Года два.

– Значит, квартиру купил в кредит. Если наркотиками не торгует. Не торгует ведь?

– Откуда я знаю, чем он торгует? Какая мне разница?

– Очень существенная – тебе ведь половина причитается.

– Половина чего?

– Всего. Если вы расписаны, то бизнес и квартира – совместно нажитое имущество. При отсутствии брачного договора делятся в случае развода пополам. Так вы расписаны? А то женщины любят называть мужьями кого ни попадя.

– Расписаны, – обиделась Вера. – Но это ничего не значит. Не собираюсь я с ним за имущество тягаться.

– А за сына?

– Сын не его, даже не усыновленный.

– А кто же его отец?

– Как я тебе объясню? Ты его не знаешь.

– А о ком мы сейчас говорим?

– О моем нынешнем муже. Тебе очень интересно копаться в моей жизни?

– Честно говоря, да. Она выглядит крайне хитросплетенной, а любые ухищрения меня привлекают. Врожденная тяга к непознанному. Можно вопрос?

– Многовато вопросов.

– Я не о прошлых жизнях, а о нынешней. Почему ты меня не боишься?

– Хочешь сказать, другие женщины тебя избегают?

– Нет. Скорее, наоборот. Но до сих пор ни одна из них не являлась ко мне домой после нескольких минут знакомства.

В течение разговора Вера стояла у плиты и вертела в руках деревянную лопатку для тефлоновых сковородок. Услышав последнюю фразу Воронцова, она напряженно замерла и уставила на него застывший взгляд:

– Считаешь меня проституткой?

Негодяй отрицательно покачал головой:

– Ни в малейшей степени. Я совсем о другом: исходя исключительно из моей внешности и нескольких слов, достойных любого маньяка, ты поверила в мою бесконечную порядочность. Мне теперь интересно, в каких чертах моей незаурядной личности столь явно просвечивает хорошее воспитание? По-моему, оно вовсе не просвечивает, но ты ведь усмотрела что-то.

– Понятия не имею, – холодно заявила Вера, вновь принявшись за упражнения с лопаткой. – Словами объяснить не смогу.

– Женская интуиция?

– Если хочешь, да.

– Или просто другого выхода не оставалось?

– Может быть.

– А если бы у меня дома обнаружилась компания полупьяных похотливых мужланов?

– Компания похотливых мужланов вряд ли стала бы расставлять ловушку на тетку с вокзала. Я думаю, в Москве есть много более приятных возможностей сексуального удовлетворения.

– Наверное, но все они платные.

– Слушай, хватит корчить из себя уголовника. К чему все эти вопросы? Какой ответ тебе нужен, зачем? Что ты хочешь мне доказать? Что я безответственная дура? Рискую собственным сыном без всякой необходимости? Так я тебе не жена, и сын не твой, какая тебе разница?

Вера перешла на крик, Воронцов ошалело замолчал. Потом неловко спросил:

– Кстати, где он?

– Телевизор смотрит, а что?

– Да так, думаю, чем бы его развлечь. По-моему, он у тебя не домосед.

– Не домосед. Но здесь у него компании нет. Тоже я виновата, скажешь?

– Да ничего я не скажу, что ты заводишься! Только все равно нужно твои дальнейшие планы обдумать.

– Я думаю, думаю! И ничего не придумывается. Я ведь дура непроходимая.

– Слушай, давай без истерики. Я просто хочу прояснить ситуацию, без всякой задней мысли. В Челябинске у тебя есть жилье?