Антонов Акимович - Крик

– Ты за Степку не волнуйся. У меня еще есть здоровье. Да и Анна Егоровна – человек надежный. Она все-таки женщина порядочная, и Степку любит. Ты не волнуйся.

И вдруг встрепенулся:

– Ты же ничего не кушала! Ты хоть что-нибудь перекуси. Я сейчас, – и он побежал на кухню.

– Не до этого, па. В самолете накормят. Ну, давай на дорожку присядем.

Посидели и встали. Я, конечно, слезу пустила. И он тоже слезу пустил.

– Ну, удачи, дочка, удачи тебе. За Степку не беспокойся.

5

В аэропорту мы с Алькой встретились, будто сто лет не виделись. Она возбужденная и почти радостная. Наконец появилась Светка, и мы пошли через контроль. И тут слегка струхнули, вдруг нас не выпустят. Может следствие уже приняло меры. У нас так с Перелезиным было. Тоже уже были билеты на Кипр, но на контроле вежливо заявили: «Пройдемте». И вместо Кипра – в Матросскую Тишину. Правда говорили, что ему уже была повестка официальная, и он только после этого решил на Кипр. Сумки проехали контроль. Я пошла первая. Никаких замечаний. Девушка посмотрела на документы, на меня. Шлепнула штамп. И, я вижу, меня уже догоняет Алька со своими баулами. Прохожу через эти чертовы ворота. Думаю, если сейчас скажут: «Стой», не остановлюсь. Я где-то слышала, что если пограничников прошла, то я уже на нейтральной территории. Я притормозила и меня догнала Алька.

– Главное пограничников прошли, – говорю я.

– Чушь все это. Могут еще из самолета вытащить в наручниках.

– Алька, не разочаровывай меня. А то я до туалета не добегу.

Тут нас догнала Светка. Тяжело дышит, сумки у нее тяжелые. Будто на ПМЖ собралась.

– Вы куда так разбежались? Вас и не догонишь.

– Куда, куда, в туалет, мочи нет.

– Со страху что ли? Так уже пограничников прошли. Нас теперь не имеют право пальцем тронуть. Мы на нейтральной полосе. Или как там ее называют.

– Пальцем может, и не тронут – не унималась Алька. А вот браслеты наденут. Вот когда самолет наберет высоту, вот тогда…

– А самолет могут повернуть? – задыхалась под тяжестью баулов Светка.

– Ну, ты начала. Еще скажешь, самолет из-за трех ночных менеджеров повернут назад.

Алька как зыркнет на меня. Я язык прикусила. Вот так всегда у меня. Увлекусь и осторожность теряю. Болтаю, что на языке вертится. Добежали до места посадки. А мне правда в туалет хочется – мочи нет. Я говорю им, чтобы посмотрели за вещами, а я сбегаю.

Они как набросятся на меня.

– С ума сошла, дура. О чем раньше думала?

– О чем думала, о чем думала. О Матросской Тишине думала.

Знаешь, что с тобой такое бывает, надо памперсы одевать, – ворчала Светка. – А теперь, вдруг посадку закончат? Терпи и все тут. Зубы сцепи и терпи.

– Да при чем тут зубы? Меня же не тошнит, а в туалет. Я впереди вас пойду, – и я по коридору вырвалась вперед. – А вы смотрите, капает за мной или нет. Потому что я уже ничего не чувствую от напряжения.

Они ржут истерически, а мне не до смеха. Надо же, как прихватило. У трапа самолета очередь. И тут Алька ринулась вперед мимо очереди, ведя меня за руку. И к пассажирам:

– Извините, разрешите, даме плохо.

Стюардесса увидели странное движение и, услышав в чем дело, пропустила нас вперед. Я наверху объяснила в чем дело. И пилот, мы с ним наверху столкнулись, со смехом провел меня по салону, приговаривая:

– Во время стоянки не положено, но в виде исключения, учитывая внешние данные…

Глаза горят как у кота в темной комнате. Все-таки внешность великая сила и дает кое-какие преимущества.

6

Наконец суета, связанная с посадкой, закончилась, самолет стал выруливать на взлетную полосу, взревел, оторвался от полосы и тут мы вздохнули. Я все это время ждала, что вдруг войдут люди в форме и произнесут сокровенное: «Такие-то, на выход». Обычно я боюсь летать на самолете, при взлете и посадке колени дрожат, а тут никакого страха и одна мечта, лишь бы не вошли и не объявили. Мы притихли, пристегнулись. Но вот набрали высоту. И тут Алька повернулась к нам и говорит:

– Ну что, менеджеры полуночные, так и будем сидеть с постными рожами?

Мы с удивлением и вопросительно. уставились на нее. Я даже удивилась, сама на меня цыкала, а сейчас вот брякнула. Но видно было, что Светка ничего не поняла.

– А что? – говорю я.

– А то, что у них с собой было, – и Алька достает из сумочки плоскую бутылку коньяка, грамм на 500, три стаканчика и три шоколадки «Аленка». Ведь именно три. Вот Алька. Я все это время дрожала от страха и не знала что с собой брать. А она и это предусмотрела.

– Так во время набора высоты не разрешается, –запищала Светка.

– Это для тех, кто ждет милости от природы. А для настоящих энтузиастов набор высоты не имеет никакого значения. Но кто держится за правила, не заставляем. А кто хорошо пристегнут, и у кого нервы на пределе тех к столу. Алька разлила в стаканчики. И на глаз было видно, что это где-то за пятьдесят граммов.

– Я столько не осилю, – запищала Светка.

– В наших обстоятельствах первый шаг – он самый трудный, но необходимый. Первый глоток – он самый главный.

– Ну я тогда в два глотка.

– Поехали, подруги.

И мы тихо чокнулись и бодро опрокинули. И на удивление как-то легко прошло. Даже Светке не понадобился второй глоток. Прошли считанные мгновения, тело наполнилось теплотой и самочувствие стало улучшаться, и страхи начали потихоньку испаряться. Вот Алька! Как она здорово про основной глоток. Главное вовремя.

– Ну а теперь, подруги, – вновь начала она. – По второй. Как говорится в той народной пословице «Чтобы не была загублена первая»

– Ну, это много, – вновь заверещала Светка.

А я, правда, уже немного захмелела. И говорю:

– Я не завтракала. Боюсь, быстро сойду с дистанции.

– У них и это было предусмотрено, – говорит Алька, доставая пакет с бутербродами.

Мы опрокинули и по второй. А когда набрали высоту, мы уже хряпнули по третьей. Страх ушел и стало удивительно тепло и хорошо. Мы летим к теплому морю. Отдыхать и веселиться. И по крайней мере две недели за нами не придут с наручниками А потом, будь что будет. Но это потом.

Смотрим, идет тот самый пилот, который меня от позора спасал. Около нас приостановился. Глаза по-прежнему как у кота в темной комнате.

– У вас все хорошо? – спрашивает.

– Спасибо вам за нашу подругу, – улыбается Алька. – Спасли от позора. Ваш благородный поступок мы не забудем. Мы очень боимся взлета, – и Алька показала стаканчики. – Если хотите присоединиться…

– С такими удивительными женщинами – сочту за честь. Но на службе…

– Пожалуй, мы бы пошли с вами в разведку, – продолжала Алька. – Как вам это подразделение? – она кивнула на нас.

Альку тоже слегка развезло и говорит она громко, на нас уже обращает внимание ближайшее окружении и особенно, конечно, мужской электорат.