Чарльз Уилан - Голые деньги

Пол Волкер утверждает, что за все время пребывания на посту главы ФРС ни разу не использовал термин «двойной мандат», в первую очередь потому, что контроль над инфляцией является необходимым условием здоровой экономики. Он вспоминает: «Самое важное, что мы можем сделать для процветания и стабильного экономического роста, — это поддерживать ценовую стабильность. Так что от двойного мандата мы отказались» [597]. И все же медленное, но верное восстановление экономики после финансового кризиса, когда условия были совершенно иными, чем в 1970-е, свидетельствует о том, что ФРС играет сегодня важную роль в повышении уровня занятости — и это помимо ее роли гаранта ценовой стабильности. До сих пор безработица в США стабильно снижалась без каких-либо признаков инфляции (и быстрее, чем в других странах мира, где центральные банки действовали менее агрессивно). Бен Бернанке обеспечивает всестороннюю защиту двойного мандата, идущую вразрез с четким фокусом Волкера на инфляции. Бернанке объясняет свою позицию так: «На практике все центральные банки имеют двойные мандаты, по крайней мере в какой-то степени. Ларс Свенссон ввел термин “гибкое инфляционное таргетирование”, который, по сути, означает, что вы пытаетесь достичь намеченного ориентира по инфляции во временном интервале 2–3 года, но в краткосрочной перспективе имеете некоторую возможность реагировать на конкретные экономические условия, в том числе на события на рынке труда. Например, если понаблюдать за фактическими действиями ФРС и Банка Англии, они не будут радикально отличаться, несмотря на то что Банк Англии формально контролирует исключительно инфляцию, а ФРС имеет двойной мандат. Эту свободу действий обеспечивает гибкое таргетирование инфляции. Просто в случае с ФРС мандат, требующий также уделять внимание борьбе с безработицей, более точен и определенен [598].

Когда центральный банк работает эффективнее — при наличии четких правил, регламентирующих кредитно-денежную политику, или возможности в случае необходимости действовать по своему усмотрению? Иными словами, не приносят ли все эти джазовые импровизации ФРС больше вреда, чем пользы? Может, Федеральной резервной системе следует просто читать ноты? По поводу основных параметров деятельности ФРС — снижения процентных ставок, когда экономика работает ниже потенциала, и их повышения, когда экономике грозит перегрев, — разногласий, по сути, нет. Вопрос в том, нельзя ли пожестче закрепить на законодательном уровне такие понятия, как «ниже своего потенциала» и «снижение процентных ставок», чтобы удалить из уравнения то, что критики ФРС могут охарактеризовать как произвольное вмешательство. Иначе говоря, повысится ли эффективность функционирования ФРС, если она будет следовать четким правилам кредитно-денежной политики, а не действовать по усмотрению своего главы и его коллег — членов Комитета по операциям на открытом рынке? Милтон Фридман в свое время предлагал переложить управление предложением денег на компьютер [599]. Но когда выяснилось, что взаимосвязь между денежной массой и экономикой в целом менее стабильна, чем он думал, ученый отказался от этой идеи. (Вероятность того, что соотношения между переменными могут изменяться с течением времени или в разных экономических обстоятельствах, является одним из сильнейших аргументов против строгих правил монетарной политики.)

Совсем недавно Джон Тейлор, экономист Стэнфордского университета и убежденный сторонник подхода, основанного на более четких правилах для ФРС, так описал свое видение в статье в Wall Street Journal: «Цель обеспечения долгосрочной ценовой стабильности следует дополнить требованием, чтобы ФРС формулировала и публично сообщала о своей стратегии в области установления процентной ставки или управления денежной массой, направленной на достижение этой цели. Если же ФРС отклонится от ранее выбранной стратегии, она обязана предоставить письменные объяснения и дать соответствующие показания в Конгрессе» [600].

Очевидно, неслучайно самым распространенным правилом монетарной политики считается правило Тейлора — да-да, оно названо так в честь вышеупомянутого Джона Тейлора. Это правило предполагает установление оптимальной процентной ставки по федеральным фондам на основе формулы, отражающей соответствие экономики своему потенциалу и изменение цен по отношению к целевому показателю инфляции [601]. Правило понятное и согласуется со всем, что мы обсуждали в предыдущих тринадцати главах. Его прелесть — в простоте и точности. Подставляешь цифры и получаешь «правильный» ответ. Да с правилом Тейлора, набором достоверных данных и калькулятором даже мой двенадцатилетний сын мог бы без проблем разработать и реализовать эффективную кредитно-денежную политику, а ФРС, конечно же, благодаря этому совершила бы намного меньше ошибок, чем сделала в результате своих гиперактивных и часто произвольных действий. Джон Тейлор утверждал, что ФРС сначала занижала ставки накануне краха на рынке недвижимости, затем промахнулась при их повышении, а теперь опять слишком долго удерживает их чересчур низкими. И что еще важнее, экономист убежден, что подход на основе четких правил позволил бы избежать подобных ошибок [602].

Понятно, что руководителям центральных банков не по вкусу идея, что их без труда можно заменить формулой и двенадцатилетним мальчишкой с обычным калькулятором. Экономисты же единодушно признают, что правило Тейлора — удобный и простой инструмент, который позволяет весьма точно описать работу кредитно-денежной политики в последние несколько десятилетий. Политический вопрос заключается в том, имеет ли это правило нормативную ценность в перспективе. Ответить на него довольно сложно. Оставим на время двенадцатилетнего мальчика и подумаем о конкретных данных. Дэвид «Дэнни» Блэнчфлауэр, экономист из Дартмутского университета, в свое время работавший в комитете по тарифообразованию Банка Англии, указывает, что данное правило подразумевает ложную точность. Он, в частности, объясняет: «Спор о правиле Тейлора напрямую касается того, какой смысл вы в него вкладываете. Вам приходится гадать по шкале разрыва между фактической и потенциальной эффективностью [насколько сильно экономика отстает от своего естественного ограничения скорости]. В 2008 году самые большие расхождения между мной и остальной частью комитета были в основном из-за размера этого разрыва и того, как он меняется» [603].

А если мы не достигли согласия по поводу скоростного ограничения экономики и того, насколько быстро мы сегодня движемся вперед, то никакая формула не скажет нам, быстрое это движение или чересчур медленное. Кроме того, потенциальная эффективность экономики непременно будет меняться со временем, как и ряд других соотношений в формуле Тейлора. Как сказал бывший управляющий ФРС Кевин Уорш: «В конце концов, экономика и реализация кредитно-денежной политики — это вам не физика» [604]. И, как заметил Бен Бернанке, ФРС не вытаскивает процентные ставки из шляпы словно кролика. Существуют четкие цели и основанные на правилах системные процессы — просто ничто не связывает ФРС руки так крепко, как хотелось бы критикам ее независимости.