Чарльз Уилан - Голые деньги

Китаю же необходимо перебалансировать экономику, отказавшись от сильной зависимости от экспорта в пользу увеличения производства для внутреннего рынка. Китайские чиновники в перспективе видят юань как мировую резервную валюту, частично или полностью вытеснившую в этом качестве доллар. Это неотъемлемая часть пылкой риторики вокруг идеи «деамериканизации мира». А чтобы сделать юань привлекательнее, китайская кредитно-денежная политика — и экономика в целом — должна быть более прозрачной, более открытой для международных потоков капитала и в меньшей степени подверженной манипуляциям правительства. Как ни парадоксально, все это хорошо и для экономических отношений с Америкой, и для глобальной финансовой системы в целом.

Обе страны выигрывают от активной торговли через Тихий океан. Одним из убедительных аргументов в пользу разрешения американо-китайского спора по поводу стоимости юаня — кроме чисто экономических соображений — является то, что недружелюбные отношения, обусловленные манипуляциями с валютой, могут побудить Конгресс США принять соответствующие протекционистские законы. В то же время всем развитым экономикам мира следует проанализировать, выполняет ли нынешняя глобальная финансовая архитектура — или после прекращения действия Бреттон-Вудского соглашения, скорее, отсутствие оной — задачу управления потоками капитала XXI века способом, не ведущим к опасным дисбалансам. И США и Китай, будучи двумя доминирующими экономическими державами обозримого будущего, должны стать «якорями» этой системы. Тим Гейтнер во время своего пребывания на посту секретаря Казначейства заявил, что управление системой обменных курсов, не ставящее интересы одной страны над интересами другой, является «центральной экзистенциальной проблемой международного сотрудничества» [529].

Хэнк Полсон и Роберт Рубин пишут: «Величайшая американская угроза экономическому будущему Китая — вероятность того, что экономическому успеху Америки придет конец; величайшая экономическая опасность для США, исходящая от Китая, — прекращение роста его экономики. И наоборот, если каждая из стран приведет собственный дом в порядок и в результате преуспеет в экономическом плане, это непременно ослабит экономическую нестабильность, порождающую между ними трения, и укрепит их уверенность в будущем, что благотворно скажется на дальнейшем развитии конструктивных взаимоотношений» [530].

Итак, обоим правительствам предстоит хорошенько поработать. Однако на фоне всех этих дебатов по поводу роли государства и валют сегодня в мире происходит нечто весьма любопытное: предприниматели создают новые виды денег, которые полностью вытесняют правительство из цикла. Может, это и станет решением вышеописанного конфликта?

Есть ли у биткоина будущее?

Можно ли считать биткоин деньгами?

Как ни парадоксально, чтобы ответить на этот вопрос, устремленный в будущее, нам придется заглянуть в прошлое, в XIX век. Остров Яп в Тихом океане прославился после того, как европейские исследователи обнаружили на нем гигантские каменные деньги. В том, что островитяне создали собственное средство обращения, ничего уникального нет: это типичный сюжет в любой цивилизации. Вполне ожидаемо, что относительно изолированное общество придумает деньги, которые будут успешно удовлетворять его внутренние потребности — точно так же, как скумбрия в современной американской тюрьме или вампум в колониальной Америке. Но уникальность денег с острова Яп в ином — в их размере: они очень большие. Точнее говоря, островитяне при заключении важных торговых сделок используют огромные диски известняка с отверстиями посередине, именуемые раи. Самые большие и ценные кругляши могут достигать более трех метров в диаметре и весить сотни килограммов. Эти гигантские раи при необходимости перемещаются с места на место целыми группами сильных мужчин, которые тащат «денежку» на шесте, продетом в отверстие в центре [534].

Интересно, что камень, используемый для изготовления раи, родом не с Япа. Известняк добывали на архипелаге Палау — более чем в четырехстах километрах от острова — и привозили на каноэ или плоту, а позже на кораблях. Немалые расходы на производство таких камней — их добыча, придание нужной формы и транспортировка — способствовали формированию дефицита, необходимого для любого товара, выполняющего функцию денег. Мы слышали разные версии этой истории. В сущности, изумление по поводу того, что люди на острове в Тихом океане используют огромные круглые камни в качестве валюты в то время, когда мы сами охотно принимаем в этом качестве клочки бумаги с подобием портрета Бенджамина Франклина, мягко говоря, сродни проявлению культурного высокомерия. Конечно, для перемещения стодолларовой купюры не требуется звать сильных мужиков, зато раи намного труднее подделать, чем доллар. При всем этом один-единственный любопытный инцидент с участием одного-единственного раи позволяет с удивительной точностью понять будущее денег.

Более ста лет назад лодка, перевозящая один большой раи на остров Яп, попала в шторм, и ценный камень затерялся в глубинах океана. Тем не менее именно этот камень продолжал выполнять на Япе роль денег. На первый взгляд ерунда какая-то. Если ваш кошелек упал в люк, вы не можете зайти в Starbucks и купить кофе на доллары, угодившие в недра системы очистки воды, каким бы убедительным ни был рассказ о постигшем вас несчастье. Но чем больше думаешь о роли раи в содействии торговым транзакциям, тем больше смысла находишь в том, что камень, лежащий на дне океана, отлично для этого подходит. По сути, в этом есть смысл, хотя для его понимания нам и придется отправиться в небольшое интеллектуальное путешествие.

Давайте начнем с того, что раи использовались в первую очередь для крупных сделок и как средство накопления, то есть скорее как ювелирные изделия, нежели как стодолларовая купюра. Поскольку раи были разных размеров и, следовательно, разной стоимости, на роль меры стоимости они не слишком подходили. Цены на острове обычно указывались в корзинах распространенных продовольственных культур, таких, например, как таро. (Ученые пока не пришли к согласию насчет того, можно ли считать раи деньгами в формальном смысле этого слова.) А теперь представьте гигантский раи, лежащий на газоне перед вашим домом до тех пор, пока кто-то из ваших детей не поступит в колледж: тогда вы отдадите свой раи Университету острова Яп в счет оплаты за учебу. (Я не знаю, есть ли такой университет, но его логотип отлично смотрелся бы на футболках для вундеркиндов в сфере кредитно-денежной политики.) Как бы там ни было, владельцем раи становится университет, и, когда он нанимает эксперта-суперзвезду в области монетарной политики, камень может достаться ему в качестве оплаты за труд. И вот тут начинается самое интересное: раи-то по-прежнему лежит на вашем дворе. Его собственники меняются, но камень остается на месте, что, безусловно, имеет смысл, если денежка весит сотни килограммов. «Вовлеченным в обмен сторонам достаточно лишь договориться о том, что покупательная способность передана от одного лица другому», — объясняет Майкл Брайан, экономист ФРС, который изучал валюту острова Яп [535]. Этот процесс, по сути, напоминает передачу права собственности на автомобиль. Структура собственности явно меняется, независимо от того, на чьей именно стоянке припарковано авто.