Пол Винья - Машина правды

Ответ можно сформулировать в двух словах: право собственности.

В 1991 году после многолетней «войны» с городскими властями 200 семей, проживающих на улице Чаруа, наконец получили то, что послужило мощнейшим толчком к развитию района, — свидетельство о собственности на жилье [178]. Доход этих семейств был ничуть не выше, чем у соседей, социальный статус и уровень образования тоже. Единственное различие состояло в том, что им удалось официально подтвердить право собственности. «Волшебные бумаги» открыли перед ними многие двери. Как налогоплательщики и домовладельцы они получили определенное положение в обществе, а следовательно, могли требовать услуг от местных властей. Так появились школа и больница. Кроме того, под официально оформленную недвижимость можно взять кредит и открыть свое дело, поэтому улица Чаруа обросла магазинами и ресторанчиками. Конечно, гостям из престижных районов Буэнос-Айреса все это покажется довольно жалким, но для местных боливийцев эти два квартала — наглядный пример того, что их собратьям может улыбнуться судьба.

Какое отношение все это имеет к блокчейну? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте поговорим не о счастливцах с улицы Чаруа, а о сотнях тысяч боливийцев и прочих обитателей трущоб Буэнос-Айреса и других городов развивающегося мира, у которых нет никаких официальных документов на жилье. Конечно, соседи призн а ют их хозяевами дома, но это ничего не значит в глазах правительства или банка. Бюрократические органы в бедных странах, как правило, коррумпированы и некомпетентны. Обитатель индийских или филиппинских трущоб может попробовать взять кредит под залог дома, однако ни один банк не примет такое обеспечение. Даже более обеспеченные домовладельцы часто сталкиваются с проблемами: например, покупают квартиру у застройщика, а затем обнаруживают, что тот дал чиновникам взятку, чтобы объект по-прежнему числился за ним. Подтвердить право собственности в подобных условиях настолько сложно, что банки весьма неохотно дают ипотечные кредиты, по крайней мере под разумный процент.

Однако в последнее время начали появляться стартапы, пытающиеся разрешить бюрократические проблемы с помощью технологии блокчейн. И это неудивительно, ведь распределенный реестр неизменяем, все транзакции в нем имеют отметку о времени и открыты для общественного контроля. Кроме того, блокчейн позволяет почти мгновенно совершить передачу права собственности и подтвердить сделку с помощью уникальных криптографических ключей. Поэтому изменить реестр в одностороннем порядке практически невозможно. В вышеописанном случае застройщик (теоретически) не смог бы подкупить чиновника, чтобы удалить информацию о сделке, потому что ни у одного из них не было бы криптографического ключа для подтверждения отмены.

Мы говорим «теоретически», потому что все эти идеи пока не прошли проверку в крайне сложной и политизированной сфере права на недвижимость. Не исключено, что с помощью взяток в реестр все же будет попадать заведомо ложная информация. В странах третьего мира, где реестры придется выстраивать с нуля, высок риск того, что продажные чиновники с самого начала постараются обеспечить себе простор для маневра. Чуть позже мы обсудим способы снизить такой риск. Однако если реестр рассматривается как истина в последней инстанции, вопрос о том, какие данные в него внесены, становится жизненно важным.

Тем не менее, если взглянуть на ситуацию максимально широко и предположить, что в большинстве случаев блокчейны будут использоваться с добрыми намерениями, преимущества криптографически защищенного реестра недвижимости выглядят весьма заманчиво. По оценке перуанского экономиста Эрнандо де Сото, «мертвый капитал», то есть недокументированный жилищный фонд по всему миру, приблизительно равен 20 триллионам долларов [179]. Если бы малообеспеченные граждане смогли брать кредиты под залог этого капитала, совокупный эффект от притока средств обеспечил бы развивающимся странам 10-процентный экономический рост, что составило бы более половины мирового ВВП.

Недвижимость — это далеко не все. Технология блокчейн позволяет задуматься о том, как помочь беднейшему населению подтвердить право на разные виды имущества, такие как мелкий инвентарь и транспортные средства, а также доказать благонадежность и кредитоспособность, реализовать избирательные права и т. д. Есть надежда, что блокчейн станет тем необходимым свидетельством репутации, которое позволит миллионам людей активно включиться в глобальную экономику, куда доступ им до сих пор был закрыт.

Наше общество разработало систему проверок, которые каждый из нас должен пройти, чтобы участвовать в торговом обмене и социальном взаимодействии. До тех пор пока человек не доказал, что он именно тот, за кого себя выдает, и пока его имя не увязано с историей платежей, правом на имущество и прочими индикаторами благонадежности, он не может завести счет в банке, взять кредит, проголосовать на выборах и т. п. Ему доступны разве что электричество и мобильная связь. Вот почему технология блокчейн настолько важна для глобальной финансовой инклюзии: она может помочь с подтверждением репутации. Проще говоря, каждому из нас нужна возможность объяснить и доказать, кто я, чем занимаюсь и чем владею . Прежде чем нанять сотрудника или заключить сделку с партнером, в любом учреждении всегда задают вопросы об идентичности, репутации и прочих персональных активах.

Успех любого начинания в конечном счете зависит от нашей способности доказать благонадежность. Вы бы взяли на работу человека, о котором ничего не знаете? Одолжили бы ему денег? С такими людьми рискованно иметь дело, потому им приходится платить непомерно дорого за доступ к любым финансовым услугам. Им выдают кредиты под самый высокий процент, а в ломбардах они вынуждены соглашаться на ничтожную долю от истинной цены закладываемого имущества. За любую транзакцию они платят большую комиссию. То, что мы с вами можем приобрести по кредитной карте, причем безо всяких процентов в первые 25 дней, они должны сразу же оплатить наличными. Бедность — дорогое «удовольствие», вот почему с ней так сложно покончить.

Иногда осторожность финансистов продиктована строгостью закона, а не их личным нежеланием помочь. Например, в США и других развитых странах банкиры обязаны назначать повышенную ставку при сомнительном обеспечении кредита. И все же большинство отказов и ограничений обусловлено страхом за свои вложения. В любом случае инструмент, который позволит представить более понятную и прозрачную картину сложной человеческой жизни, должен помочь финансовым институтам снизить стоимость кредитования и страховки.