Джордж Акерлоф - Spiritus Аnimalis, или Как человеческая психология управляет экономикой

Обеспокоенность бизнес-сообщества отражалась в опросах общественного мнения даже в начале 1940-х. В ноябре 1941 г., накануне вступления США во Вторую мировую войну, опрос, проведенный журналом Fortune, предлагал руководителям американских компаний описать, какой будет послевоенная экономика. Ответы распределились следующим образом: «Система свободного предпринимательства, во многом сходная с довоенной, с поправками на текущую ситуацию» [7,2%], «Экономическая система, в которой государство будет управлять многими сферами деятельности, ранее находившимися в частных руках, с сохранением возможностей для частного предпринимательства [52,4%], «Полусоциалистическое общество, в котором почти не останется места для свободного предпринимательства» [36,7%], «Полная экономическая диктатура по типу фашистской или коммунистической» [3,7%]» [137]. Более 90% бизнесменов ожидали той или иной формы радикальной перестройки национальной экономики, чреватой сокращением прибыли от инвестиций. И это, конечно, вполне правдоподобное объяснение тому, что во время депрессии вложения с их стороны были столь незначительны.

Реальные масштабы и глубина спада были обусловлены правительственными постановлениями и порожденным ими кризисом доверия не только со стороны бизнес-сообщества. В 1930-х по миру распространился тяжелейший экономический недуг, который заметили многие современники, но нынешние экономисты в массе своей их наблюдениями пренебрегли: ведь они склонны игнорировать сделанные в прошлом оценки рыночной психологии, которые сегодня невозможно подтвердить научно, и сосредотачиваются на том, что они в состоянии измерить сами.

Вот что говорилось в передовице лондонской Times, подписанной псевдонимом «Каллисфен», озаглавленной «Доверие — наш долг»:

«Отсутствие доверия — тяжелая национальная болезнь. Мы назвали бы ее угрозой и катастрофой, если бы эти слова не обесценились вследствие их неумеренного и неискреннего использования. Ибо невозможно переоценить ущерб, который нация наносит себе отсутствием доверия. Число безработных еженедельно растет, отчасти из-за того, что недоверие мешает создавать или развивать предприятия, способные обеспечить рабочие места. Страна теряет все больше зарубежных рынков, поскольку слишком часто производителям не хватает уверенности, чтобы заняться крупномасштабным производством, необходимым для удержания этих рынков. Доверие, доверие и еще раз доверие — вот что необходимо, чтобы поднять предприятия, по самые уши погрязшие в пучине уныния. Нужно доверие общества, чтобы вдохнуть в эти предприятия новую уверенность в собственных силах. Сегодня совершенно очевидно, что доверие перестало быть просто дополнительной наградой за хорошую работу, но сделалось очевидным и насущным долгом каждого гражданина» [138]. У нас нет возможности определить, насколько подобные патриотические призывы помогли преодолеть депрессию. Зато мы знаем, что, когда британская экономика начала восстанавливаться, улучшение объяснялось в том числе и ими. Уважаемый бизнесмен и крупный чиновник лорд Местон говорил: «Истинный секрет нашего подъема со дна депрессии кроется в том, что мужчины и женщины, посвятившие себя бизнесу, решились заняться делом, для которого они созданы. Это позволило торговле и коммерции не выходить за рамки честности и добропорядочности и сохранить устои британской прямоты и неподкупности» [139].

Америка выходила из депрессии медленнее. В 1938 г. председатель General Motors Альфред Слоун-младший, говоря о слабости экономики, заметил:

«Почему это произошло? Да просто из-за страха за будущее американского предпринимательства и тех правил, которые определяют его поведение. Иными словами, наши трудности носят скорее политико-экономический, нежели чисто экономический характер. Мне кажется, есть всего один выход: нужно восстановить доверие с помощью прочной основы очевидных фактов и целей — и после этого американский бизнес сможет уверенно развиваться. Разного рода панацеи лишь усугубят недостаток доверия, который существует на данный момент» [140].

Ламон Дюпон, президент химической компании, носящей его имя, сделал сходное утверждение, пересказанное журналисткой Washington Post Анной Янгман:

«Сейчас, отмечает Дюпон, есть неопределенность насчет будущего налогового бремени, стоимости трудовых ресурсов, политики государственных расходов, законодательных ограничений в той или иной отрасли — всего того, что отражается на прогнозе прибылей и убытков. Именно этой неопределенностью, а не каким-то укоренившимся антагонизмом по отношению к политике государства, и объясняется нынешний паралич производства. Именно эта неопределенность заставляет некоторых сомневаться, хватит ли у промышленности сил выйти из сегодняшней депрессии столь же эффективно, как это получалось раньше» [141].

Доверие в ходе Великой депрессии сократилось так сильно, что проблемы продолжались целое десятилетие. Его уровень не восстанавливался до тех пор, пока Вторая мировая война самым решительным образом не поменяла ключевую историю, благодаря чему экономика преобразилась [142].

Как видим, две самых глубоких депрессии в истории США повлияли на уровень экономического доверия, готовность переступить границы дозволенного в погоне за прибылью, распространение денежной иллюзии и понимание экономической справедливости. Депрессии были теснейшим образом связаны с этими факторами, почти не поддающимися измерению.

Может показаться, что времена депрессий давно прошли и что наши экономические институты с тех пор настолько усовершенствовались, что ничего подобного не допустят. В период обеих депрессий происходили массовые набеги на банки, что сейчас представляется делом прошлого — ведь еще в 1930-е была учреждена всесторонняя система страхования банковских вкладов. К тому же первая из этих депрессий произошла еще до того, как в США появился свой Центробанк — Федеральная резервная система; а со времен второй депрессии знаний о том, как он должен функционировать, стало существенно больше.

С другой стороны, кризис высокорисковой ипотеки может считаться прямым следствием недостатков современной системы страхования вкладов. С начала 1990-х в США интенсивно развивался теневой банковский сектор в виде кредиторов, финансировавших свою деятельность за счет выпуска ценных бумаг, на которые гарантии этой системы не распространялись. Более того, даже ФРС, в том виде, в каком она существовала в начале 2007 г., не сумела предотвратить процессы, подозрительно похожие на набеги на банки, когда финансовые учреждения начали рушиться одно за другим. В ответ пришлось реформировать ФРС, вооружая ее новыми кредитными механизмами, позволившими ей выйти далеко за пределы своей традиционной вотчины — депозитарных учреждений.