Ха Джун Чхан - 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

Поймите меня правильно. Я преклоняюсь перед врачами. Я обязан им жизнью — мне сделали пару операций, спасших мне жизнь, и защитили от бессчетных инфекций благодаря антибиотикам. Но и я понимаю, что невозможно стать врачами 80% самых талантливых корейских ребят со склонностью к естественнонаучным занятиям.

Поэтому один из самых свободных рынков труда в мире, корейский рынок труда, терпит сокрушительное поражение, пытаясь как можно эффективнее найти место талантам. Причина? Возросшая негарантированность занятости.

Гарантированность рабочего места — щекотливый вопрос. Экономисты, изучающие свободный рынок, полагают, что любые законы, затрудняющие увольнение работника, делают экономику менее эффективной и динамичной. Прежде всего, наемные работники лишаются стимула добросовестно работать. Кроме того, эти законы мешают накоплению богатства, поскольку работодатели неохотно нанимают дополнительных сотрудников (опасаясь, что не сумеют уволить их, когда в том возникнет необходимость).

Законы, регламентирующие рынок труда, — уже сами по себе зло, но сфера социального обеспечения все только усугубляет. Предоставляя пособие по безработице, медицинскую страховку, бесплатное образование и даже выплачивая прожиточный минимум, социальное обеспечение фактически дает каждому человеку гарантию найма государством — в качестве «безработного сотрудника», если хотите, — с выплатой минимальной заработной платы. Таким образом, работники не видят особой необходимости в ударном труде. Хуже того, службы соцобеспечения финансируются из налогов, взимаемых с богатых, уменьшая их желание трудиться, создавать рабочие места и накапливать богатство.

Поэтому, следуя этой логике, страна с более развитым социальным обеспечением будет менее динамична — ее работников меньше заставляют работать, а предприниматели теряют заинтересованность в накоплении богатства.

Эта точка зрения была очень влиятельной. В 1970-х годах популярное объяснение тогдашних весьма скромных экономических результатов Великобритании состояло в том, что ее служба соцобеспечения расширилась, профсоюзы приобрели огромную власть (что, отчасти, тоже произошло благодаря соцобеспечению, поскольку последнее смягчает угрозу безработицы). На этом этапе британской истории Маргарет Тэтчер спасла страну, поставив профсоюзы на место и урезав объемы соцобеспечения, хотя на самом деле все было сложнее. Начиная с 1990-х годов, эта точка зрения на социальное обеспечение приобрела популярность, на фоне якобы более успешного роста экономики США по сравнению с другими богатыми странами с более развитым социальным обеспечением [15] В 2003 году (последний год, по которому ОЭСР располагает данными) бюджетные расходы на социальные нужды в США составляли 16,2% ВВП, по сравнению со средним в ОЭСР показателем 20,7% и средним показателем по 15 странам-членам ЕС — 23,9%. Среди стран-членов ОЭСР лишь Корея (5,7%) и Мексика (6,8%) — две страны, которые обычно не считают в полной смысле развитыми — имели более низкий показатель, чем США. См.: OECD Factbook 2008: Economic, Environmental and Social Statistics (OECD, Paris, 2008). . Когда правительства стран пытаются урезать расходы на соцобеспечение, они часто приводят в пример то, как Маргарет Тэтчер вылечила так называемую «английскую болезнь», или вспоминают динамичность американской экономики.

Но верно ли, что более высокая гарантированность занятости и более развитая система соцобеспечения делают экономику менее эффективной и динамичной?

Как показывает наш корейский пример, недостаточная защищенность рабочего места может заставить молодых людей при выстраивании карьеры принимать консервативные решения, делая выбор в пользу более надежных профессий, таких как врач и юрист. Возможно, для каждого из них это выбор правильный, но он ведет к нерациональному использованию талантов и тем самым снижает экономическую эффективность и динамичность.

Слабая система соцобеспечения в США является одной из важных причин, почему торговый протекционизм в Америке намного сильнее, чем в Европе, несмотря на то, что в последней вмешательство правительства воспринимается обществом с большим одобрением. В Европе (я не буду принимать во внимание тонкие национальные различия), если ваша отрасль приходит в упадок и вы теряете работу, это будет для вас большим ударом, но не концом света. У вас по-прежнему остается медицинская страховка и муниципальное жилье (или дотации на жилищное строительство), и при этом вы будете получать пособие (доходящее до 80% от вашей последней зарплаты), у вас есть возможность пойти на оплачиваемые государством курсы переподготовки, и вы можете рассчитывать на помощь государства при поиске работы. Напротив, если вы работаете в США, то хорошо бы занимать прочное положение на своей нынешней работе, если понадобится, то не грех и опереться на чью-то протекцию, потому что потеря работы означает потерю почти всего. Страховое покрытие при страховке на случай отсутствия занятости — неравномерное и выплачивается в течение меньшего срока, чем в Европе. Помощь в переподготовке и поиске новой работы государством почти не осуществляется. Еще неприятнее, что потеря работы означает потерю медицинской страховки, а возможно, и крыши над головой, поскольку муниципального жилья мало, как и государственных дотаций на аренду жилья. В результате сопротивление работников любому реструктурированию в отрасли, влекущему за собой сокращение рабочих мест, в США гораздо выше, чем в Европе. Большинство американских рабочих не способны на организованное сопротивление, но остальные — члены профсоюза — пойдут на все, чтобы сохранить существующее положение с рабочими местами и их распределением, что неудивительно.

Как показывают приведенные выше примеры, большая неуверенность в своем положении может заставить людей работать лучше, но заставляет она их работать не на тех рабочих местах. Все эти талантливые молодые корейцы, которые могли бы стать великолепными учеными и инженерами, корпят над анатомией человека. Многие американские рабочие, которые — конечно, после прохождения соответствующей переподготовки, — могли бы трудиться в «прогрессивных» направлениях, с мрачной решимостью продолжают цепляться за свои рабочие места в устаревших отраслях (например, в автомобилестроении), лишь оттягивая неизбежное.

Смысл всех приведенных примеров состоит в следующем: когда люди знают, что им предоставят второй шанс (а то и третий, и четвертый), они гораздо больше готовы пойти на риск, когда нужно выбирать первое место работы (как в примере с корейцами) или отказаться от нынешней работы (как в сравнении США и Европы).