Наталия Проскурякова - Ипотека в Российской империи

Клиенты банков могли перезакладывать поместья с целью получения разницы в размере ссуд (в зависимости от новых норм оценок). В случае увеличения числа крепостных душ в имениях помещиков последние имели право получить ссуды под «прибылые души». Прирост душ устанавливался ревизиями (переписями населения), которые проводились раз в 10 лет. Находились аферисты, подобные герою «Мертвых душ», которые умудрялись получать ссуды под «умершие души», благо между ревизиями смертность и рождаемость крепостного населения официальными органами (за исключением церковных сельских приходов) не учитывалась.

К неисправным клиентам банки применяли разного рода санкции. Во-первых, производили опись имений сильно задолжавших заемщиков. Так, на 1 января 1811 г., по сохранившимся сведениям, в Заемном банке имелось в «описи и просрочке» имений на 3,5 млн руб., а на 1 ноября того же года «присовокупилось к тому же» имений еще на 2 млн руб. Если учесть, что к началу XIX в. Заемным банком было выдано ссуд на 11 млн руб., то станет ясно: проштрафившиеся заемщики составляли значительную часть от общего числа кредитующихся.

По существовавшему положению с описанных поместий банк получал в свою пользу в губерниях первого класса 5 руб. с души (и, соответственно, меньше – в губерниях других классов), а остальное шло в пользу помещика. Таким образом, банку полагалось получить с исправных должников немного больше, чем причиталось (в губерниях первого класса – 3 руб. 60 коп. с души). Отсюда видно, что погашение долга с «взятых в опись» поместий растягивалось на длительный срок.

Кроме того, банки могли выставлять на торги имения сильно задолжавших заемщиков. Имения, выставленные на торгах, приобретали только дворяне и казна. Покупка поместий казной производилась на таких льготных для владельцев условиях, что вообще рассматривалась как особая милость со стороны верховной власти. Купленные казной и поступившие в банковское управление поместья должны были сдаваться в аренду, по возможности, самим же задолжавшим помещиком. Знакомство с деятельностью органов кредитования дворянского землевладения показывает, что они в чрезвычайно редких случаях прибегали к предусмотренной уставами банков продаже заложенных поместий в случае длительной неуплаты процентов и погашений. Если же заемщику удавалось получить ссуду, превышающую стоимость его имения, то такие поместья продаже с торгов не подлежали. В этих случаях банку приходилось оставлять поместья за собой и также сдавать их в аренду обычно бывшим владельцам.

В ноябре 1847 г. был издан указ о праве крестьян в случае продажи заложенного в банках имения с публичных торгов выкупаться с землей [124]. Этот указ вызвал большое недовольство помещиков, и в 1852 г. его действие было прекращено. В 1859 г. крестьянам разрешено было приобретать в собственность имения, за которые на первых торгах была предложена недостаточная сумма, при условии выплаты банковского долга помещика. Обязательства по погашению помещичьего долга для крестьян были очень тяжелые: требовалось погасить всю сумму долга, проценты и недоимки. Иногда расчеты по таким сделкам затягивались до начала XX в. (Так, крестьяне села Ротково (Рязанская губерния), взявшие в 1851 г. на себя обязательство уплатить 30,8 тыс. руб. банковского долга, даже в 1910 г. не расплатились по долгам; крестьяне города Головина (Костромской уезд) в 1845 г. обязались уплатить 101 тыс. руб. и только по закону 1905 г. о прекращении взимания недоимок по выкупным платежам перестали платить долги [125].)

Не меньшее внимание правительства привлекала и вкладная операция. Как уже говорилось, она была предусмотрена при основании казенных кредитных учреждений (Заемного банка, сохранных казен и приказов общественного призрения), для того чтобы получить дополнительные средства на проведение ссудных операций. Вклады принимались от учреждений и частных лиц без сословного ограничения всеми казенными банками, включая Коммерческий банк. Этот банк и приказы общественного призрения должны были часть своих пассивов передавать в Государственный Заемный банк для «приращения процентами».

Напомним, что процент по вкладам в 1786 г. при открытии Заемного банка был установлен в 4,5 %, а с 1799 г., для привле чения вкладов, он был увеличен до 5 %. Вкладчики получали 5 % до выхода в 1830 г. Манифеста «О вкладах и ссудах в банковских установлениях», а затем до конца деятельности дореформенных казенных банков – 4 %. Проценты начислялись по полугодиям, а в случае неизъятия вклада на невзятые проценты тоже начислялись проценты (так называемые сложные проценты). Это привело к удвоению вклада к 1830 г. (из 5 %) менее чем за 15 лет, а к 1857 г. (из 4 %) – менее чем за 18 лет.

За принятые вклады выдавались вкладные билеты. Вкладчики Заемного и Коммерческого банков получали именные билеты. Последние могли передаваться вкладчиками другим лицам, и по передаточным надписям – именным или бланковым (т. е. без указания лица, которому вклад передавался) – держатели именных билетов становились правомочными получателями вкладов. Сохранные казны выдавали вкладчику по его выбору именной или предъявительский вкладной билет. По вкладным билетам казенных банков деньги выдавались по востребованию, и, вследствие этого, они везде принимались как наличные деньги. Кроме того, получая по вкладу проценты, вкладчики могли использовать вкладные билеты для ростовщических операций. Вкладчики, получая по вкладу 4 % (до 1830 г. – 5 %), могли свободно располагать своими средствами, т. е. ссужать вкладными билетами нуждающихся в денежных капиталах купцов (для большинства из которых доступ к государственному кредиту был закрыт), получая с них еще 7–8 %, поскольку официальный учетный процент в Государственном Коммерческом банке был не ниже 6 %. В этом случае прибыль рантье-ростовщика составляла 11–12 %. Для дворян открывалась еще одна возможность с выгодой для себя использовать такой банковский механизм. Они могли получить ссуду из 5 %, внести деньги на вклад из 4 % (до 1830 г. – соответственно из 6 % и 5 %), а вкладные билеты использовать для ростовщических операций.

Конечно, «самостоятельные» ростовщические операции могли принести и большую прибыль, но они были сопряжены с риском. Поэтому манипуляции с вкладными билетами, имеющие под собой полную обеспеченность вкладов и возможность маневра, позволяющие увеличивать рантьерско-ростовщические доходы, больше привлекали сберегателей-накопителей.

Следует заметить, что многие современники, даже такой глубокий знаток российских финансов, как М. М. Сперанский, весьма скептически относились к возможности привлечения русскими банками сколько-нибудь значительных вкладов. Однако уже к концу первой четверти XIX в. рост вкладов в государственные банки стал далеко опережать спрос на ссуды. Это позволило правительству использовать средства, оседавшие на вкладах, как источник для «позаимствований» казначейства, ставших своеобразной формой внутреннего государственного долга.