Вадим Радаев - Экономическая социология

См., например: Poulantzas N. Political Power and Social Classes. L.: NLB, 1975.

Evans P. B. Embedded Autonomy. Berkeley: University of California Press, 1995.

Carrulhers B. When is the State Autonomous? Culture, Organization Theory, and the Political Sociology of the State // Sociological Theory. March 1994. Vol. 12. No. 1. P. 19–44.

Существует теория «бюрократических рынков», истолковывающая взаимодействия в рамках социалистического государства в терминологии взаимного обмена услугами (Павленко СЮ. Неформальные упраатенческие взаимодействия // Постижение. М: Прогресс, 1989. С. 190–202; Кордонский С. Рынки власти: административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2000). Однако «рынок» в данном случае лучше оставлять в кавычках.

Хотя Ф. Блок и относил данную типологию к «старой», традиционной парадигме толкования связи между государством и хозяйством, он сам, критикуя ее, указал, что рассмотренные типы не умещаются на одном континууме. Таким образом, данная типология вовсе не так примитивна, чтобы различать модели лишь по степени вмешательства государства в хозяйственные процессы. И отбрасывать ее в рамках новой парадигмы кажется не вполне целесообразным (Блок Ф. Роли государства в хозяйстве // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики. С. 578–579. См. также: Экономическая социология. 2004. Т. 5. № 2. С. 37–56 (http://www.ecsoc.nisses.ru).

Block F. The Fiscal Crisis of the Capitalist State//Annual Review of Sociology. 1981. Vol. 7. P. 1–27.

Этатистская разновидность консервативного принципа была реализована, например, в СССР, но сохранилась и в постсоветский период. Так, основным объектом социальной поддержки в 1990-е гг. были не бедные семьи как таковые, а множественные категории населения, которые выделялись прежде всего по заслугам перед государством (трудовой вклад, участие в войнах и т. п.).

В реальной политике государства благосостояния все три принципа реализуются в некотором сочетании. Но все же в разных странах есть свои устойчивые предпочтения. Например, по мнению Г. Эспина-Андерсена, в 1980-е гт. консервативный принцип наиболее ярко проявлялся в Германии, социал-демократический – в Швеции, а либеральный – в Австралии (Esping-Andersen С. The Three Worlds ofiWelfare Capitalism. Cambridge: Polity Press, 1990. P. 48, 58–69).

В СССР этот перераспределительный механизм назывался «общественными фондами потребления».

Frye Т., ShleiferA. The Invisible Hand and the Grabbing Hand // American Economic Review. Papers and Proceedings. May 1997. Vol. 87. No. 2. P. 354–358; ShleiferA., Vishny R. The Grabbing Hand: Government Pathologies and Their Cures. Cambridge: Harvard University Press, 1998.

О распространенности вымогательств в российском бизнесе 1990-хгг. см.: Радаев ВВ. Коррупция и формирование российских рынков: отношения чиновников и предпринимателей // Мир России. 1998. № 3. С. 57–90.

Эксперты считают, что данная модель весьма характерна для России 1990-х гг., особенно для московского региона (см., например: Просветов И. Монополия без названия // Компания. Октябрь 2004. № 38. С. 27–31).

Evans P. Predatory, Developmental, and Other Apparatuses: A Comparative Political Economy Perspective on the Third World State // Sociological Forum. December 1989. Vol. 4. No. 4. P. 561–587.

Hirschman A. O. Exit, Voice, and Loyalty: Response to Decline in Firms, Organizations, and States. Cambridge: Harvard University Press, 1970. P. 1–20, 76–79.

Для России 1990-х гг. среди основной массы участников рынка стратегия лояльности была малопригодна ввиду высоких (порою запретительных) издержек легализации. Стратегия голоса не пользовалась популярностью по причине зависимости судебной власти и крайне неравномерного характера представительства политических интересов. Куда более распространены были стратегии выхода и договора, осуществляемые на всех уровнях российского бизнеса (подробнее см.: Радаев В. В. Деформализация правил и уход от налогов в российской хозяйственной деятельности // Вопросы экономики. 2001. № 6. С. 60–79).

Радаев В. В. Формирование новых российских рынков: трансакционные издержки, формы контроля и деловая этика. М.: Центр политических технологий, 1998. Гл. 1 (http:// www.ecsoc.ru).

Обшая идея подобного подхода была изложена в первой версии статьи Д. Гамбетты, позднее опубликованной в сборнике о проблемах коррупции: Gambetta D. Corruption: An Analytical Map // Political Corruption in Transition. A Sceptic's Handbook / S. Kotkin, A. Sajo (eds.). Budapest, N.Y.: Central European University Press, 2002. P. 33–56.

Hellman J., Jones С, Kaufmann D. Seize the State, Seize the Day: State Capture, Corruption and Influence in Transition // World Bank Policy Research Working Paper. 2000. No. 2444 (http:// www.worldbank.org или http://www.nobribes.org).

Hellman J 4 Schankerman M. Intervention, Corruption and Capture // Economics of Transition. 2000. Vol. 8. No. 3. P. 545–567.

Заметим, что клиент в коррупционном отношении может не преследовать частной выгоды, в то время как наличие частной выгоды агента является обязательным признаком коррупции.

ShleiferA., Viihny R. W. Corruption // Quarterly Journal of Economics. August 1993. Vol. CVIII. No. 3. P. 601, 604–607. 610. Наименее болезненной следует считать конкурентную модель, но авторы утверждают, что в начале 1990-х гг. в постсоветском обществе произошел серьезный сдвиг от монополистической к дерегулируемой модели, которая связана с неизбежным увеличением масштабов коррупции.

Более подробно о проблемах коррупции применительно к российскому бизнесу см.: Радаев В. В. Коррупция и формирование российских рынков: отношения чиновников и предпринимателей // Мир России. 1998. № 3. С. 57–90.

Underground Economies in Transition / E. L. Feige, К. Ott (eds.). Aldershot: Elgar, 1999; Johnson S., Kaufmann D., Shleifer A. The Unofficial Economy in Transition // Brookings Papers on Economic Activity. 1997. No. 2. P. 159–239; The Informal Economy: Studies in Advanced and Less Developed Countries / A. Portes, М. Castells, L. A. Benton (eds.). Baltimore: The John Hopkins University Press, 1989; The Underground Economy in the United State and Abroad / Tanzi V. (ed.). Lexington: D. C. Heath, 1982. Обзор работ в данной области см.: Портес А. Неформальная экономика и ее парадоксы // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики / Сост. и науч. ред. В. В. Радаев; пер. М. С. Добряковой и др. М.: РОССПЭН, 2004. С. 303–339. См. также: Экономическая социология. 2003. Т. 4. № 5. С. 34–53 (http://www.ecsoc.msses.ru).

Harth К. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana // Journal of Modern African Studies. 1973. Vol. 11. P. 61–89.

Де Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М.: Catalaxy, 1995.

Gabor I. Second Economy and Socialism: The Hungarian Experience // The Underground Economies / E. Feige (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1988. P. 339–360.

Feige E. L. Defining and Estimating Underground and Informal Economies: The New Institutional Economics Approach//World Development. 1990. Vol. 18. No. 7. P. 992.

Подробнее о различных сегментах неформальной экономики см.: Барсукова СЮ. Неформальная экономика: экономико-социологический анализ. М.: ГУ ВШЭ, 2004.