Юрий Тарануха - Конкуренция и конкурентоспособность

Другой опорной конструкцией неоавстрийского подхода является учение об информации, созданное Ф. фон Хайеком. Его основу составляет положение о рассеянности информации (знания) в обществе. Знание, выражающееся в навыках, умениях и в видении альтернативных возможностей, утверждает он, всегда является неполным [7, с. 66–68]. Причем неполным не в том смысле, что существует нечто неизведанное, а в том, что знание рассеяно среди множества лиц. И то, что знают одни, могут не знать другие. Второе принципиальное положение его учения – существование двух видов знания: явного и неявного. Явное знание существует в форме кодифицированного, зафиксированного разными способами знания. Это книжное знание. Оно доступно всем. Неявное знание – это существующее, но незаметное для всех знание. Это предпринимательское знание. Оно не научное, книжное, а исключительно субъективное и практическое. Оно может быть определено как знание времени и места, т. е. знание, возникшее благодаря предпринимательской бдительности. Такое знание не отделимо от носителя и не может передаваться. Поэтому предпринимательство всегда ведется в условиях неосведомленности. Неосведомленность – это не порождающая коммерческий риск рыночная неопределенности, а неспособность принимающего решения субъекта распознать все имеющиеся варианты и предвидеть все возможные исходы. Восполнить неосведомленность за счет страхования нельзя, так как неизвестно от чего следует страховаться. Новое знание (информация) обнаруживается посредством восприятия новых целей и средств их достижения. Его ценность состоит в содействии экономической координации через согласование интересов рыночных агентов благодаря облегчению их адаптации к изменяющимся условиям. А так как новое знание обнаруживается посредством предпринимательской деятельность, то какими бы ни были действия предпринимателей, они будут приносить только благо.

Анализ конкуренции неоавстрийцами базируется на двух методологических принципах. Первый – принцип «спонтанного порядка», согласно которому рынок и конкуренция являются результатом непреднамеренного, стихийного развития. Второй принцип – наличие неполноты и несовершенства человеческого знания, которое требует анализа явлений в ракурсе выработки и распространения информации. Первый принцип свидетельствует о методологической общности неоавстрийцев с неоклассической теорией. Однако второй принцип, напротив, стал той базой, с которой неоавстрийцы развернули ее критику.

Наиболее страстным критиком структурной трактовки конкуренции выступил Фридрих фон Хайек, считающийся корифеем неоавстрийской школы. Он вел ее в двух аспектах. С одной стороны, он указывал на неправомерность анализа конкуренции как состояния рынка, подчеркивая, что она по природе – динамический процесс. Рынок – это не состояние, определяемое набором параметров, а постоянно изменяющийся процесс. Причина этих изменений – действия предпринимателей, стремящихся улучшить свое положение. В этой связи совершенную конкуренцию он характеризует как состояние рынка, которое противоречит самой природе конкуренции [7, с. 105–106]. Идентичность условий и возможностей лишает участников рынка необходимости и возможности соперничать, что означает отсутствие конкуренции.

С другой стороны, опираясь на свою концепцию рассеянной информации и знания, Ф. Хайек обосновывает невозможность достижения рыночного равновесия. Причину неравновесия Ф. фон Хайек видит в несовершенстве рыночной информации, а И. Кирцнер – в предпринимательском духе – в стремлении «обнаружения нового – новых возможностей и способов их удовлетворения», что близко шумпетерианской идеи новаторства. Но если для Шумпетера предприниматель уводит рынок от равновесия, то для Хайека и Кирцнера предприниматель выступает уравновешивающей силой, подталкивающей рынок к равновесному состоянию, которое не достигается из-за неосведомленности предпринимателей [2] Объяснение этого парадокса – движение к равновесию и его недостижимость – часто объявляется важным достижением неоавстрийской школы. На самом деле объяснение этому феномену, причем именно с позиций конкуренции, было дано Ф. Энгельсом. Причем формально у него недостижимость равновесия также имеет информационную природу. Но в действительности она заключается не в недостатке информации, а в эгоизме поведения предпринимателей, который препятствует согласованному принятию решений и вместо равновесия приводит к диспропорциям на рынке. «Закон конкуренции, – говорит Ф. Энгельс, – состоит в том, что спрос и предложение постоянно стремятся совпасть друг с другом и именно потому никогда не совпадают». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.1. – С. 560–561). . Поэтому для неоавстрийцев неравновесие является естественным состоянием рынка, а достижение статического равновесия – всего лишь одной из возможных точек конкурентного процесса. Поэтому совершенная конкуренция, и любое другое конкурентное равновесие не могут быть признаны ни в качестве идеала, ни в качестве состояния, к которому следует стремиться, так как и в том, и в другом случае рынок лишается стимулов к изменению и развитию.

Неоавстрийцы трактуют рынок как «телекоммуникационную систему», координирующую знания миллионов не знакомых друг другу людей [7, с. 97]. Причем, в отличие от неоклассиков, они видят роль рынка не в сигнализировании об альтернативах, а, напротив, в генерации неопределенности, создающей условия для проявления бдительности. Под равновесием рынка подразумевается наиболее полное использование индивидами рассеянного знания, позволяющее им добиваться своих ожиданий. Совершенство рынка связано не с оптимизацией распределения ресурсов, а с непредсказуемостью результатов его действия, порождающей предпринимательское творчество и новое знание. Именно поэтому рынок и конкуренцию необходимо защищать. Но защищать как самоорганизующийся институт. Усовершенствовать рынок нельзя, так как любое вмешательство в его работу нанесет рынку урон.

Как и неоклассики неоавстрийцы связывают существование конкуренции с конфликтом интересов, который возникает из-за редкости благ. Для них конкуренция – естественный порядок вещей, обусловленный заложенным в человеческой природе стремлением к превосходству над другими. Но конкурентное соперничество обладает той особенностью, что не выходит за рамки мирного соревнования. «Каталлактическая конкуренция», как называет ее Л. фон Мизес, – это не борьба за выживание, а спортивное соревнование, в котором отличие от биологической конкуренции, «… проигравшие не уничтожаются; они вытесняется на другие позиции в обществе, более скромные, зато более соответствующие их достижениям, чем те, которые они планировали занять» [3, с. 259]. Мизес, в отличие от Шумпетера, видит функциональное предназначение конкуренции не в выявлении и вознаграждении лучших среди соперников, а в предоставлении всем им шанса найти лучший способ удовлетворения нужд потребителей при данном состоянии информации. Как деятельность, направленная на поиск частной выгоды, может принять форму сотрудничества, и как каталлактическая конкуренция сочетается со смертностью конкурентов, присущей реальному конкурентному процессу, остается загадкой.