Иосиф Гольман - Российская реклама в лицах

Ваша оценка уровня креатива российской рекламы.

Рекламные идеи в России плохие. Просто плохие. Потому и из Канн ничего не привозят. Хотя, может, это к лучшему, с учетом ответа на предыдущий вопрос. Кстати, раньше творчество было ярче.

Вы лично снимали ролики про прокладки?

Я лично – нет. Но наша студия делала, в том числе – ролик со знаменитым слоганом: «А главное – сухо!»

Вы действительно не имели никакого режиссерского опыта, взявшись за первый клип?

Абсолютно. Это был клип хорошей, но так и не раскрутившейся певицы Липиной. Всего было два клипа, один снял Андрей Разенков, второй – попросил меня, он сам уезжал в свадебное путешествие, которое, по понятным причинам, не мог отложить. Самое смешное, что клип вышел приличным.

А в семье такого опыта не получили?

Я поработал совсем немного ассистентом у отца, на «Танго и Кэш» в Лос-Анджелесе. Моей обязанностью было делать чай для остальных членов группы.

У вас есть дети?

Да. Дочка, год и три месяца. Но я не женат. У меня есть девушка, мама моей дочки, с которой я уже долго живу.

Вы вместе работаете?

Она снималась в «Антикиллере» и будет играть одну из главных ролей в моей следующей картине. Но не могу сказать, что я – главный режиссер в ее жизни. Она очень много снимается.

Будут ли еще рекламные работы?

Надеюсь. Но уже не хочется просто заработать денег. Хочется чему-то новому научиться.

Спасибо за откровенные ответы.

…Мне до сих пор стыдно за творческую сторону одного из моих рекламных роликов. Одно утешает: он поднял объем продаж в… 10 раз!..

…Я люблю высокую степень ответственности. Это дает выброс адреналина, что заставляет чувствовать себя молодым. Что, собственно, и есть страх…

Когда-то носители наших генов уже, безусловно, встречались. Может, в Испании, лет шестьсот назад. Может, в Германии, на пару столетий позже. Потому что Гольман и Гольдман наверняка происходят от одного корня. Надеюсь – от слова «золото», а не от слова – «голь».

Но, как догадывается просвещенный читатель, вовсе не это обстоятельство воздвигло нашего гостя на пьедестал. Просто есть такое слово – точнее, аббревиатура – «NFQ». И вряд ли кто-то из имеющих отношение к российской рекламе его не слыхал.

Итак, нынешний наш герой – «энэфкьюшный» президент и основатель Борис Эрленович Гольдман.

Борис Гольдман– Школа-студия МХАТ, МГЗПИ, филолог. Президент РГ NFQ (обладательницы многочисленных призов фестивалей и конкурсов, в том числе «Бренды года»: «Солодов», «Консолит», «Вкуснотеево», «Серебряная роса».

«NFQ»– как сегодня принято говорить, «раскрученное» рекламное агентство. A «2Print» – весьма «продвинутая» типография. У вас к этому тяга с детства? Родители случайно не из близкой сферы?

Из далекой. Папа – врач. Профессор. Мама – медсестрой прошла с Советской армией до Вены. С 1966-го уже не работала.

Почему?

Я попал под машину, получил тяжелую травму – потерял селезенку, и мама осталась со мной дома.

Наверное, сынок при постоянно присутствующей маме был круглым отличником?

Моим высшим достижением в этой области были шесть двоек в табеле.

За четверть?

Нет, почему. За год.

Тяжело давалось?

Я бы не сказал. Видно, у меня было неприятие школы как социального института.

Родителей это сильно напрягало?

Наверное, сильно. Хотя они старались этого не показывать. Они же видели, сколько я читаю. Так что все равно дураком бы не вырос. Их больше тревожили мои дворовые безобразия.

… Жена угрожает, что если я покажу свой дневник сыну – она меня убьет…

Но с таким аттестатом непросто получить высшее образование.

Это – факт. И я поступил в Школу-студию МХАТ, постановочный факультет, на вечернее отделение. Правда, не в 17, а в 20 лет.

Добротное обучение?

Не-а. Школа для дураков. Зато на этом вечернем все было наоборот: учились – днем, а вечером работали на сцене МХАТа.

Ну и как в легендарном закулисье?

Тот еще гадюшник. Настоящая «дедовщина». Я имею в виду не актеров, с которыми общались, в общем-то, мало, а рабочий коллектив.

Всем заправляли полуспившиеся деды, которые еще Станиславского видели.

Они распределяли работу между молодыми так, чтобы «закрыть» основные тонкости. Это позволяло им оставаться незаменимыми. И это же делало лично для меня работу неинтересной. Не люблю делать то, что не понимаю. А поскольку высказываться я никогда не стеснялся, то премию – «прогрессивку» – за пару лет трудов увидел лишь раз, и то в урезанном виде.

Чего ж не уходили?

А я и ушел. В слесари. Но для учебы на вечернем требовалось служить в театре. Так что и слесарил во МХАТе.

Стало легче?

Стало иначе.

Вообще же годы были забавные. Но я понял: чтобы все в театре вынести, его нужно любить так, как я все-таки его не любил. Зато посмотрел все, что шло. Эфрос, Любимов. С Калягиным вот в шахматы играл.

– Нынче с Калягиным в шахматы играете?

– Зачем я ему сдался? Он теперь театр получил.

– Значит, театральные новости все же отслеживаете?

– Скорее, нет. Сейчас иной театр, как мне кажется, более примитивный. Сравниваешь с Эфросом, Товстоноговым – и становится неинтересно…

Удалось закончить Школу-студию?

Не удалось. Отчислили за академическую неуспеваемость по предмету «рисунок». Остальные были «четверки», «пятерки», поэтому меня взяли в МГЗПИ. Короче – заочный педагогический. Русская литература. Это было гораздо более «мое». Говорят, неплохо получалось, ученики до сих пор звонят, взрослые уже.

Было интересно?

Очень. Проблемы бывали только с администрацией из-за несоблюдения программы и моей социальной «неформатности».

Диссидент, что ли?

Да не-ет… До диссидента я не дотягивал. Хоть и считал, что каждый порядочный человек в нашей стране должен отсидеть, но сам туда не стремился. Однако все читал. А «голоса» у меня дома с 1968 года слушали. И папа с мамой меня от радио особо не отодвигали. Так вот все и шло потихоньку до 1990 года.

Не спрашиваю про учительскую зарплату…