Константин Бакшт - Вкус жизни. Как достигать успеха, финансовой свободы и управлять своей судьбой

Основным отличием российских общественных преобразований является отсутствие сформировавшегося гражданского общества. Причина — не идеологические разногласия, не политические надувательства, не так любимая народом виновница — «Коррупция», а серьезные и неотвратимые экономические изменения. Проходят они, конечно, «по-нашему», в мобилизационной форме: всем — ваучеры, всем — в ларьки, всем — в челноки, всем — в фермеры и т. д. и т. п. — в ИЧП!

Горизонтальные взаимосвязи между этими народными ополчениями отсутствуют — нет соответствующих гражданских институтов в виде общепринятых совокупностей социальных норм, образцов поведения и деятельности, а также правовой основы, регулирующей эти отношения. Именно наличие которых и определяет динамическую устойчивость западноевропейских цивилизаций, в которых есть все те же «язвы», что и у нас, и в политике, и в экономике. Но, повторяем, не они решают дело!

Очевидное разрушительное общественное последствие распада социально-экономического эксперимента, известного как «построение коммунизма в отдельно взятом лагере» — это стремительное движение вниз структуры ценностей обывателя («простого человека») на уровень «выживание, пропитание, воспроизводство», с отбрасыванием других, «высших», ценностей. По-научному это деликатно формулируется как стремление к индивидуализации от социальности.

Число людей, считающих жизненным смыслом «простую жизнь», в основе которой удовлетворение примитивных органических и материальных потребностей, за последние годы возросло с 17–20 до 28 %. В то же время носителей «социально-ориентированных» жизненных целей (стремление приносить пользу обществу) за 5 лет убавилось вдвое: с 10–11 до 5–6 % (Плюснин Ю. М., см.: http:// www.socialpolicy.ru/reports/index.shtml).

Первая группа значительна — 28 %, вторая нет — 5 %. Сложим две эти цифры и отнимем сумму из 100 %, получим 66 %. Это сейчас.

А раньше, годы назад? Первых — 20 %, вторых — 11 %. Та же арифметика дает 69 %. В рамках достоверности социологических наблюдений — это тождество.

Вывод интереснейший — 2/3 населения страны не подвержены маргинализации (стремлению к крайностям), эта группа — стабильна, и она качественно и количественно определяет ту общность, интересами которой и формируется «российский народ переходного периода»! Попробуем это доказать.

Для того чтобы определиться в себе — в народе переходного периода, разберемся сначала, кто же эти «маргиналы»?

По Карлу Попперу, первая и значительная группа — это закономерный, достаточно устойчивый продукт обменных издержек хозяйственной деятельности в тоталитарных обществах-государствах, где презираются свобода и рынок, где принуждают следовать неким химерическим высшим целям и планам, известным только жрецам из Верховного Органа Власти. Участники этой группы дольше всех остаются в цепях традиционного пренебрежения к праву собственности и честности контрактов, ограничивая свои потребности простым «выживанием» (воспроизводством). Им можно приписать девиз «Жить, чтобы выжить!». Мы будем называть эту группу «экономической биомассой» (bios в переводе и есть жизнь).

Вторую группу «маргиналов» мы назовем «экономической социомассой» и припишем ей для ясности девиз «Жить для общества!» (societas — общество). Кто это? Во-первых, социомасса характеризуется надэкономичностью, ее общественное сознание представляет из себя интеллектуальную (так, по крайней мере, считает она сама) силу, претендующую на функции управления и формирование мотивации хозяйственной деятельности низших масс (в их терминологии — «трудящихся»). В частности, корифеи (и не корифеи) нашей ясновидческой, рецептурной экономики безусловно принадлежат к социомассе. Там же проводит рабочее время и так называемая политическая элита. Эта адресация связана не с процессом, а с результатами деятельности социомассы не только в переходный, но и в допереходный период. Знаменитую фразу «Нет пророков в своем отечестве», рассматривая в приложении к социомассе, следует дополнить словами «и не надо!». Есть кому разобраться и без них.

Стабильные статистические 2/3 населения мы назовем «экономической рациомассой» (rationis — расчет, мера) с девизом «Жить, чтобы жить лучше!» и опишем ее, используя представления и терминологию современных институционалистов (например, О. Уильямсона). Они считают, что самой большой частью рациомассы являются «оппортунисты», следующие своим интересам самым широким спектром способов, в том числе и обманным путем! В этой же группе и носители «эгоизма» — простого следования своим интересам (у неоклассических экономистов). То есть мы имеем дело с так называемой «органической (естественной) рациональностью», характеризуемой настолько слабоорганизованным экономическим взаимодействием, что нельзя запланировать и проявить в чьем-то сознании такие вещи, как деньги, рынки, права собственности и т. д., как осознанную терминологию.

Но тут-то и проявляются во всей парадоксальности исторического процесса ситуации, когда «незнание» оказывается более эффективным для достижения поставленных целей, нежели «знание» этих целей и сознательное планирование их достижений! Примером могут служить многочисленные материальные успехи индивидов, впервые в жизни взявшихся за «не свое дело» — торговлю, извоз, ремесло, посредничество и даже менеджмент. В этой группе меньшинством являются люди, сознательно воспринимающие свободу и рынок, то есть взаимодействующие на основе договора.

Основным признаком рациомассы является своеобразное отношение ее элементов друг к другу, а именно деление на «своих» и «чужих». «Свои» — это я, мы (как семья или небольшая группа по интересу), «чужие» — все остальные. Причем в чужом поведении (тем более в мотивах этого поведения) «своим» не следует особо разбираться: пусть «чужие» занимаются своими делами и не лезут в наши! «Свои» полагаются только на себя и своих близких, частная жизнь для них — единственная сфера, где существует ответственность и солидарность. Отмечено, что ориентация на частные связи — закономерное явление в период кризисов, к каковым безусловно относится и наш «переходный период».

Рационоситель (человек, семья, группа) в отличие от социоэлемента стремится не к «истине», а к адекватности — занятию (захвату!) той ему одному предназначенной общественно-экономической ниши, в рамках которой имеет смысл и право развитие его индивидуальности по уже отмеченному пути — чтобы жить лучше.

Социомасса подобна алкоголю: в малых дозах это плюралистическая пищевая добавка, в больших — тоталитарный наркотик, дурман. И непомерная величина социомассы, возникающая только за счет сдавливания и отторжения от экономической жизни рациомассы, приводит к серьезным общественно-политическим катаклизмам. Социальные лжеистины, как правило, плавно перетекающие в мракобесие, начиная с «диктатуры пролетариата» и «права наций на самоопределение» и кончая религиозным фанатизмом, сжимают рациомассу до некоторого прозрачного состояния, позволяющего «просвещать» напрямую биомассу со всеми вытекающими катастрофическими последствиями.