Лилия Кох - 100 дней между жизнью и смертью

Завтра домой! Мне уже здесь не спится, мыслями я уже там, дома, с мамой, папой, Германом и Лариской!

Помню, как в детстве в пионерском лагере я ждала как сумасшедшая, что вот-вот приедет отец и заберет меня. У нас тогда был большой мотоцикл с коляской и огромными, как мне тогда казалось, лобовыми стеклами. Отец работал экскаваторщиком на стройках, поэтому часто разъезжал по деревням и маленьким городкам, где строились новые дома. Весь год я ждала летних каникул, чтобы отправиться куда глаза глядят с папой на мотоцикле! Для меня это было настоящим приключением! Все лето могла прошататься с ним по разным деревням. Жили мы, как правило, в маленьком бараке, сереньком и страшненьком. Готовить там было негде, поэтому питание не отличалось особым разнообразием. Помидоры, огурцы и зеленый лук с грядки, яйца из-под соседской курицы, молоко, сметана от коровы тех же соседей и бородинский хлеб, самый вкусный на свете. А вечером отец разжигал костер, и мы пекли картошку. Ты не представляешь, как это было вкусно! Никогда не забуду того звездного неба. Такого темното-темного, и звезд очень много, и все такие яркие и блестящие!

Тогда впервые он показал мне Большую и Малую Медведицу, я так гордилась, что теперь знаю, где они, и сама могу показать кому-нибудь. А через пару дней снова в дорогу, на другие объекты. Когда мы приезжали в новую деревню, где меня еще не видели, все спрашивали: «Володь, что это за дама с тобой?» – а папа всегда одинаково отвечал: «Это не просто дама, это мой строгий прораб!» Было так здорово и весело!

Скоро придет Лорка, мы договорились вывести меня погулять на улицу! Как тут хорошо и красиво в парке, ты уже видел сам. Правда, я еще никуда не выходила и все описанное видела исключительно из окна. Ну, посмотрим, так ли хорошо во всем парке.

Осталась последняя дренажная трубка. Медсестра уже заходила, даже принесла мне салфетки, чтобы я могла спокойно проплакаться. Надо готовиться. О том, что я трусиха, ты уже наслышан, поэтому смело могу сказать, что мне страшно. Но не как обычно! Перспектива пойти гулять без инородных предметов так вдохновляет, что хочется быстрее освободиться.

Медсестра спросила, готова ли я, и быстро сделала свое дело!

– Лиля, ты сегодня даже не пискнула! – с восторгом и гордостью сказала Нэнси.

– Да, расту на глазах, сама себе удивляюсь! А вообще, было просто не больно, спасибо!

– Да вроде все делала как обычно… А раньше разве больно было, ты же всегда плакала? – Она взглянула на меня с легким укором.

– Не знаю, Нэнси, ну, честное слово, может, и не было больно, а просто страшно, но сейчас знаю точно – не больно! Спасибо тебе огромное!

Наверняка я тысячу раз повторила ей «данке», прежде чем она закрыла за собой дверь. Нэнси – очень милая, молоденькая девчонка, студентка чего-то медицинского. Здесь она на практике. Со мной проделывала уже многие «экзекуции», поэтому могу твердо заявить, медик из нее получится отменный. Глаза – участливые, сердце – доброе, рука – легкая, что еще требуется? Смелость? Есть, наверное, если выбрала себе такой «беруф». Из меня доктор не получился бы, это точно. Никогда не смогла бы причинять людям боль, даже во благо.

Ну вот, опять вечер, последний вечер в больнице! Честно говоря, все так противоречиво! Конечно, я хочу домой, очень, но больница не вызывает во мне больше тех опасений и страхов, что были вначале. Скажу больше: мне было тут хорошо, возможно, стану скучать по медсестрам и докторам, ведь они были рядом в трудное для меня время, помогали мне, поддерживали. Когда-нибудь я приеду к ним в гости, когда все закончится!

Доброе утро всем, всем! Сегодня понедельник, и я иду домой! Вот только дождусь доктора с рекомендациями – и все!

– Ну что, принцесса, заждалась?! У меня, между прочим, отпуск с сегодняшнего дня, из-за тебя на работу пришлось ехать! – весело сказал доктор.

– Спасибо, что пришли, а то мне пришлось бы весь ваш отпуск здесь отбывать!

Мы вместе посмеялись, и доктор Цан сказал:

– Теперь не скоро увидимся, думаю, месяцев через шесть, когда первая терапия полностью закончится, так что держись!

Я и не подумала о том, что он и дальше меня наблюдать будет, поэтому от счастья готова была броситься ему на шею!

– И еще, – его взгляд стал серьезней, – не ленись разрабатывать руку! Если в течение двух месяцев ты не сможешь выполнять те упражнения, которые я дал, можешь забыть, что у тебя была рука!

– Я буду, буду все делать и очень стараться, обещаю! – горячо заверила я его, эмоции меня переполняли.

Доктор отдал мне выписку и кучу каких-то справок и направлений для онкологического центра и ушел.

Вещи собраны, я почти готова. Утром звонил папа, сказал, что маму так и не выписали. Что-то опять случилось, и в больнице она пробудет еще довольно долго. Я решила сразу поехать к ней, к тому же Лариса говорит, что мама не верит, что я на отдыхе, подозревает что-то нехорошее и переживает.

Ты позвонил, и уже через пять минут подъедешь. Только я собралась выходить, как дверь открылась, и вошли Ирис, Нэнси, Хайди и Керстин.

– Лильхен, мы очень рады, что ты наконец можешь пойти домой, – первой начала говорить Керстин. От изумления я чуть не рухнула на месте. Она впервые назвала меня «Лильхен»! С чего это? Хайди стояла в стороне, молча перебирая в руках маленький букетик цветов. Не успела я что-либо ответить, как начала говорить Нэнси:

– Будь осторожна! Знаю я тебя, начнешь бегать и раны дергать! А надо выздоравливать, мы хотим теперь тебя снова здоровой и сильной увидеть. Так что держись!

Оказалось, все они пришла специально для того, чтобы попрощаться со мной. Это было очень приятно и трогательно.

– Выздоравливай! – Хайди всучила мне букетик и вместе с Нэнси и Керстин вышла из комнаты.

В палате осталась только Ирис, она смотрела на меня и улыбалась.

– Надеюсь, ты готова дать мне обещание, что будешь делать все для того, чтобы очень скоро снова быть здоровой?! – Желая придать строгость словам, она пристально посмотрела мне в глаза. Но взгляд был полон любви, нежности и тепла.

Мне стало так хорошо и грустно одновременно, что слезы потекли по щекам.

– Ах, Ирис! Я обещаю, обещаю тебе! Я обязательно вернусь сюда здоровой, сильной, вот увидишь!

Ирис обняла меня и сказала:

– Ты никогда больше не вернешься сюда, никогда…

За полчаса поездки на машине я успела устать. Я медленно шла по коридору нефрологического отделения в поиске палаты тридцать восемь. Длинный коридор был тих и нелюдим, казалось, что во всем отделении нет ни одного пациента. Двери в палатах закрыты, и только одна медсестра сидела на рецепции и что-то записывала. Подойдя ближе, я спросила: