Станислав Сагдеев - Мышление предпринимателя

Дело шло, но без особого энтузиазма. За шесть месяцев я сдал на монтера пути третьего разряда, потом – четвертого. Получил должность бригадира, потом стал исполняющим обязанности дорожного мастера. Я чувствовал себя хорошим исполнителем, но не мог проявить себя, выступить с инициативой. Я был как маленький винтик в огромном механизме, от усилий которого мало что зависит, и неважно, хорошо я делаю свою работу или плохо, механизм продолжит работать по-своему. Отсутствие возможностей на что-то влиять, менять, улучшать, в целом проявлять себя – всё это вгоняло меня в тоску.

Тем не менее переход на железные дороги не казался мне ошибкой: я хорошо выполнял обязанности, продолжал учебу в институте. Вся жизнь людей в моем окружении была связана с железной дорогой. Здесь работали все знакомые, мой старший брат. Младший брат тоже учился в железнодорожном институте, где и я. Все разговоры на работе и в кругу родных велись только про железную дорогу. В такой обстановке я даже не представлял себе, что работа может быть какой-то другой и что человек может заниматься чем-то другим.

Я потерял из виду ориентиры, не понимал, зачем я что-то делаю, куда-то иду и о чем нужно мечтать. Без мечты и целей энтузиазм угасал. Я провалился в серые-серые будни, которые тянулись железнодорожным полотном в бесконечность.

Невольно приходил на ум образ тракториста, застрявшего в тракторе посреди поля. От таких безрадостных перспектив когда-то в школьные годы меня хотела уберечь мама. Я часто ловил себя на мысли: «Вот это – моя жизнь?» Потом смотрел на окружавших меня людей, они были удовлетворены и довольны. И я уже начинал думать, что, наверное, это не жизнь плохая, а это я как-то неправильно себе ее представляю, чего-то хочу, когда ничего хотеть уже не надо.

Небо надо мной как будто схлопнулось. Изнуряющий труд, запах креозота от одежды, рук, постоянно грязная роба, сапоги и валенки. Я постоянно недосыпал, вставал в пять утра и ехал на работу на электричке. После работы также возвращался на электричке, а затем на трамвае до дома. Ранние выезды на путь в дождь, мороз, метель. От всего этого я сильно уставал, и всё сильнее ощущал апатию, безнадегу.

Когда я уже занимал должность исполняющего обязанности дорожного мастера, рядом со станцией построили четыре коттеджа. Мне предложили: заселяйся с семьей хоть сейчас, отработаешь на станции 15 лет – и дом в твоей собственности. Я говорил с коллегами об этом, они отвечали: «Здорово, тебе повезло!» А я смотрел на этот новый, только что отстроенный дом – серую бетонную коробку, в которую нужно вложить еще много труда и денег, и мне становилось тоскливо. Представлял себе, что мне еще 15 лет предстоит так работать, а в итоге дом могут и не передать в собственность. Что меня могут, например, уволить через 10 лет, и я совсем останусь без жилья, и эти годы работы окажутся напрасными.

Всё, что я видел вокруг: покосившиеся заборы, сиротливые постройки, обшарпанные стены, – напоминало мне кадры унылого черно-белого фильма, в котором не было ни одного яркого момента и ни проблеска радости.

Мне говорили, что такая обстановка, такие дома и окружение – так везде, поэтому мечтать о чем-то другом глупо. Все так живут. А я в этом предложении видел только безнадежность и бесперспективность. Остаться на всю жизнь в этом доме, в этом поселке – от этих мыслей у меня становилось тяжело на душе.

Отсутствие денег способно вогнать в депрессию, это состояние угнетает и пробуждает в голове самые разные мысли. Что ты выберешь: прозябать в нужде, ощущая пустоту в карманах, посягнешь на чужое и переступишь закон? Или…

Период работы на железной дороге усугублялся еще одним, крайне тяжелым, обстоятельством – нашей семье не хватало денег. Жена сидела в декрете, маленький ребенок, съемное жилье. Даже должность дорожного мастера не позволяла покрывать все расходы.

Иногда нам не хватало денег даже на продукты. Зарплата заканчивалась, а занять не у кого. Соседи и знакомые иногда выручали, но в те времена часто и у них самих денег не было. Однажды дошло до крайности. Нам не на что было купить молоко для дочки. Она плакала от голода, я не знал, что делать, как ее накормить. Ходил с этими мыслями по улице, потом зашел в магазин и просто попросил мужчину купить молоко и смесь. Помню, мужчина посмотрел на меня, ничего не сказал, но всё понял. Оплатил молоко, смесь и хлеб. Я забрал на кассе эти продукты, вышел из магазина, и у меня полились слезы. Мне было неловко, я злился сам на себя, злился, что оказался с семьей в ситуации, когда мне почти подают милостыню. Вспоминаю и такой момент: в квартире перегорела лампочка, а мы не могли купить новую. Я пошел и выкрутил лампочку в подъезде соседнего дома. Конечно, это крайние случаи, но они отражают реальную ситуацию той поры.

От такой безысходности еще больше усиливалась депрессия. В голове рождались самые мрачные мысли: о гоп-стопе, преступлениях. «Где взять денег?» – думал я не переставая.

Подталкиваемый обстоятельствами, я вынужден был вернуться к школьному опыту с Виталькой и снова занялся перепродажей товаров.

Начал ездить в Иркутск на оптовый рынок китайских товаров, мы называли его «Шанхайка». Там покупал пакеты. Это были очень хорошие, красивые, прочные пакеты, которые выдерживали 25 килограммов. Они служили долго и были намного лучше тех «маек», которые продавались в Ангарске. Привозил эти китайские пакеты, и в выходной день шел на центральный рынок Ангарска, и продавал.

Их покупали охотно, даже при наценке в три-четыре раза, потому что больше этот товар достать было негде. Когда я видел, что кто-то делает покупки, подходил к нему, предлагал пакет получше, и люди с радостью соглашались, даже благодарили.

С одной стороны, мне было стыдно. Тех, кто занимался торговлей, называли тогда спекулянтами, фарцовщиками. В моем окружении подобное не принималось. Когда, с пакетами в руках, я видел на рынке знакомых, старался не попадаться им на глаза. Те, кто успевал меня заметить, смеялись. Мне становилось неприятно и стыдно. Но я продолжал торговать пакетами, это был способ добыть дополнительные деньги к зарплате и прокормить семью.

А с другой стороны, мне нравилось смотреть на людей, которые продают товары. Это было что-то новое, другое и отличалось от того, чем я занимался на железной дороге. Я смотрел, кто и как это делает, как продавцы разговаривают с клиентами, как смотрят, замечал, что у кого-то покупают реже, у кого-то чаще. Эта деятельность уже тогда пробуждала во мне интерес к продажам.

Несмотря на то, что период нехватки денег был очень тяжелым и трудным, эти трудности подтолкнули меня к действиям, поиску решения и в итоге закалили.