Владислав Крапивин - Оруженосец Кашка

– Вот встреча… – сказал незнакомец тихо, словно про себя. И спросил: – А ты здесь что делаешь? Тоже ищешь свою жар-птицу?

– Не… я с ягодами, – ответил оробевший Кашка. Он не сводил взгляда с ножа. И при чем тут жар-птица?

Неизвестный человек защелкнул лезвие, сунул нож в один карман, деревяшку в другой и без улыбки объяснил:

– Я не разбойник. Я вон с того поезда. – Он кивнул в сторону насыпи. – Эта колымага застряла перед семафором и, говорят, будет стоять минут сорок. Что-то случилось на станции. Интересно, что? Не знаешь?

Кашка не знал. Он сказал:

– Здесь разбойники не водятся. И жар-птицы не водятся.

– Кто знает… А вдруг водятся? Жар-птицы…

– Не, – убежденно сказал Кашка.

Пассажир вздохнул.

– Ты не обращай внимания. Лопай свои ягоды, а я пойду.

Он шагнул от Кашки, но уходить раздумал. Словно вспомнил о чем-то и собрался спросить. Однако не спросил. Стоял и смотрел поверх кустов на вершины большого леса.

Бежали клочковатые облака, и быстрые тени их были как взмахи темных крыльев. Кашка смотрел на высокого незнакомца и видел его вместе с облаками. Видел сбоку его задумчивое лицо, белую полоску маленького старого шрама под ухом и волосы, словно раз и навсегда отброшенные назад ветром. Кашке хотелось сказать: «Я не буду лопать ягоды. Я их не для себя собираю. Если надо, берите. Только… кто вы? Вы далеко едете, да?»

Кашка сказал:

– Вы знаете песню про маяки?

– Какую? – ничуть не удивившись, спросил

незнакомец. – Много песен про маяки.

– Там еще про птиц, – объяснил Кашка. – И про этих… про тюленей. Которые спят. И про ночь. Ее моряки пели.

– Не знаю. Я ведь не моряк.

«А кто?» – чуть не спросил Кашка, но не решился. И неловко сказал:

– Вы почему-то один едете…

– Ну и что? Разве нельзя?

– Да нет, можно… Только так не бывает, чтобы один человек. Чтобы такие… одни.

– Какие такие? Это интересно.

– Ну… – сказал Кашка. – Такие…

Он виновато замолчал. Не умел он объяснять. А хотел сказать, что такие вот молодые парни, люди с обветренными смуглыми лицами, готовые к шутке и к хорошему разговору с ним, с Кашкой, не ездят в одиночку. Студенты, спортсмены, моряки, геологи (Кашка их тоже встречал) всегда бывают вместе…

– А знаешь, твоя правда, – вдруг согласился незнакомец. – Я бы тоже ехал не один, да отстал от компании. Это чертовски скверно, когда отстаешь от своих. Да вот, пришлось… И настроение поэтому было просто слезное… Можно, я возьму одну ягоду?

– Все берите, – облегченно сказал Кашка. – Вы не горюйте, вы своих догоните.

Кашкин собеседник бросил в рот четыре ягоды, внимательно глянул на Кашку и вдруг улыбнулся. Улыбнулся так, будто не клубнику проглотил, а лекарство от печали.

– Знаешь, это ведь здорово, что я тебя встретил.

– Если бы я знал, я бы еще больше постарался набрать ягод, – простодушно сказал Кашка.

– Чудик ты, – ласково сказал незнакомец. Осторожно подвинул на пне Шишана и сел. – Давай знакомиться, пока мой экспресс не затрубил.

И они познакомились. И Кашка узнал, что этого человека зовут Костя.

– Ну, расскажи, – сказал Костя.

– А что? – растерялся Кашка. Нечего ему было рассказывать.

– Ну, вообще… Что ты за человек? Какая у тебя жизнь?.. Или вот про него расскажи. – Костя взял на ладонь челотяпика.

– А, это Шишан, – отмахнулся Кашка. – Разведчик он… Только он ленивый…

И незаметно Кашка начал рассказывать. Сначала про Шишана: какой он засоня и размазня. Потом про смелого Мотоциклиста, про Капитана, про кораблик. И дальше – про свою Страну, где живут малыши-челотяпики и где можно увидеть дремучие леса и синий океан, если посмотреть в волшебную катушку… Он рассказывал так много потому, что Костя хорошо слушал. Спрашивал, когда Кашка замолкал. Помогал найти нужное слово, если Кашка не мог его вспомнить. Смотрел серьезно, и серьезность эта была безо всякой подделки.

Наконец Костя сказал:

– Значит, мы оба бродяги-путешественники.

– Ты путешественник? – спросил Кашка.

– Как и ты. Только моя Страна побольше… Слышал про Памир? Есть такие горы.

Кашка слышал, только не помнил, где и когда. Или по радио, или от папы. Но он помнил это название дальних гор. Он даже знал, что оно означает.

– Крыша Мира… – тихо сказал Кашка.

– Да, брат, это крыша… А про ледники ты знаешь?

Про ледники Кашка не знал. Правда, у них в сарае был ледник – небольшая яма с остатками зимнего слежавшегося снега. Вроде маленького погреба, чтобы хранить продукты. Но Кашка понимал, что не о таких ледниках говорит Костя.

– Это, наверно, где много льда, – сказал Кашка неуверенно.

– Это… ледяная река, – сказал Костя и прищуренно посмотрел на облака.

Кашка молчал. Ледяная река – это было непонятно.

– Массы льда, – сказал Костя. – Они ползут вниз по горным склонам. Ползут тихо-тихо, почти незаметно. Ведь это лед, а не вода. Но все-таки движутся. И у каждого ледника свой путь. Как у реки.

Кашка закрыл глаза и представил движение льдов. В шорохе прозрачных глыб, в перезвоне ломающихся льдинок они медленно и неотвратимо надвигались, надвигались на Кашку всей тяжестью. Солнце разбивалось на блестящих гранях, но, несмотря на яркое сверкание, от ледяной реки веяло жгучим холодом. Кашка передернул плечами и открыл глаза.

– У каждого ледника свой путь, – повторил

Костя. – Но один ледник сбился с пути. Пошел не туда, куда нужно. И это совершенно непонятно.

Он посмотрел на Кашку выжидательно и даже немного печально. Вот, мол, какая штука. Может быть, ты объяснишь, в чем тут дело? Но Кашка, разумеется, объяснить не мог.

– Непонятно, – снова сказал Костя. – Этот ледник нарушил все законы… В общем, надо пощупать его.

– По-щупать… – повторил Кашка и прыснул. Это показалось очень смешно – «пощупать» ледник, такую громадину.

Костя тоже засмеялся. И сказал:

– Такое дело. Приходится.

Он легко вскочил и встал над Кашкой – большой, сильный человек с обветренным лицом путешественника, покоритель гор и ледяных рек.

– Пора. – Он протянул Кашке коричневую узкую ладонь. Может быть, он хотел просто попрощаться, но Кашка ухватился за ладонь, чтобы встать с травы. Ухватился и тоже вскочил.

Они вышли из кустов к насыпи.

– Надо ехать, – сказал Костя.

Вдали над линией уже горел зеленый кружок семафора, и вверх по насыпи бежали к вагонам пассажиры. Костя чуть улыбнулся Кашке и разжал руку.

Кашка вдруг почувствовал, что расставаться жаль. Горько стало ему. Не так горько, как в тот день, когда провожал маму и папу, но тоже невесело.

– До свиданья, – тихо сказал Кашка и стал смотреть на зеленый семафор.

Костя торопливо шагнул к поезду. Шагнул, остановился вдруг и сказал:

– Подожди.

Он что-то вынул из кармана, вернулся и вложил в Кашкину ладонь твердую деревяшку. А потом бросился за вагоном, который уже тронулся.