Петр Казаков - Тропой легенды

Старики говорят, что у партизан было какое-то священное знамя, которое помогало им. Много раз окруженные, они выходили победителями. Священное знамя берегло их.

Роман Прибытков недавно был награжден орденом Красного Знамени. Меня же для начала удостоили орденом Красной Звезды.

И. Васютин».

«Отец!

Спасибо за весточку. Принесли письмо уже распечатанным. Видят партизаны, что на конверте стоит штамп Москвы, — интересно. Тебе привет от всех.

Стоим мы сейчас на реке З. Как раз до сентября 1939 года здесь проходила граница. Я тут бывал прежде — помнишь, будучи аспирантом, когда работал над Збручским камнем после освобождения Западных областей. Профессор Шапиро просил меня выполнить работу „на высоте“, как он говорил…

Очень жаль, что тогда мне не пришлось познакомиться с историей партизана Прибыткова. Я тогда больше всего думал о своем исследовании. Несомненно, однако, героический рейд Игната Прибыткова оставил глубокий след в памяти народа. Мы горды тем, что продолжаем славные традиции красных партизан.

Всегда твой Иван».

«Привет, старый вояка!

На днях мы снимаемся с места. Знаем, гитлеровцы готовят нам „баню“. Им помогают мельниковцы и бандеровцы — ярые и злобные буржуазные националисты. Я сейчас занят изучением их наступления… Наш командир хочет применить испытанную партизанскую тактику, какую когда-то продемонстрировал Прибытков. Мы одурачим врага, ускользнем у него из-под носа и ударим ему в тыл.

Отец, на днях я беседовал с одним стариком. Он мне рассказал, что, кажется, в ноябре 1939 года, после освобождения Западной Украины, органами советской власти были найдены следы партизан Прибыткова. По его мнению, клада никакого не было. Если бы он был, то за много лет панского лихоимства его могли бы откопать польские осадники, тем более — этим интересовалась и дефензива.

Старик этот сказал мне, что в одном селе лет десять назад слышал дивную песню, в которой пелось о красных орлах и их командире Прибылове (не Прибыткове, а Прибылове). Командир погиб в неравном бою и похоронен на высоком берегу Збруча.

Теперь о своих делах. Отец, ты пишешь, что наш институт и профессор Шапиро все еще в эвакуации. Прошу тебя, сообщи ему, что у меня теперь есть подтверждение моим „Комментариям“. На днях я нашел то, что рано или поздно должно было найтись. Дело в том, что увлекшись поисками истоков легенды о Прибылове… Извини, меня зовут к командиру колонны.

Отец, я ухожу на важное задание. Не беспокойся обо мне, за мной стоит Родина.

Твой Иван»

В землянке было холодно, снизу несло сыростью. С редкими интервалами бухали фашистские пушки, а им короткими очередями часто-часто отвечали партизанские автоматы. К нарам, на которых лежал Федя, подошел отец, точно такой же, как на последней фотокарточке. Поправив на юном партизане спадавшую шинель-одеяло, сказал: «Вот кончится война, вернемся домой, и заберу-ка я своего Федюка на заводище… Так, что ли, товарищ Васютин?»

Вдруг страшный взрыв потрясает воздух, и Федя стремительно летит в темную-претемную пропасть, наполненную пороховым газом. В голове бьется одна-единственная мысль: «Никого не убило, никого не убило!..»

Федя вскакивает, озирается. Так и есть, это Олег подставил к его уху горн и изо всех сил трубит подъем. Какой сон перебил!

Завтракали под открытым небом. Таня приготовила пшенную кашу с салом. Каша явно была пересолена.

— Галичина! — меж тем восторженно ораторствовала повариха. — Галиция! Край, по которому проходило великое переселение народов. Здесь жили скифы, это еще в шестом веке до нашей эры, потом племена предков славян — венеды. Отсюда славяне вели торговлю с Византией. Потом пришли мадьяры, современные венгры. Славяне учили их земледелию. Затем мадьяры были оттеснены на запад…

Ребята, бросившие было ложки, снова принялись за кашу и с интересом слушали Таню. Всегда у нее в запасе захватывающие сведения обо всем, что касалось старины. Лишь Олег сидел с насмешливой улыбкой: ври, ври, мол, проверить-то тебя некому!

— Ты ешь, Олежка, — предложила Таня простодушно, — каша из концентрата, вкусная.

— «Кашетрата»! — передразнил Олег. — Ты вот лучше скажи, кашетрат, почему именно Галичиной называется эта область? — Он подмигнул Степе, приглашая его принять участие в подтрунивании над Таней.

— Галичина? А может от города Галич, что недалеко отсюда. Вообще-то это народ привык так любовно называть свою землю со времени княжеств Киевского и Галицкого… Даниил Галицкий в тринадцатом веке создал здесь много крепостей и городков. Кстати, он основал и Львов.

— Львов? — удивился Степа. — Откуда Даниил знал про африканских зверей, если город так назвал. Львы-то здесь не водились!

Он ждал, чтобы кто-нибудь подхватил его смех, но все смотрели на Таню, ожидая ее ответа.

— Водились здесь львы, — победоносно объявила девочка. — Сын у Даниила был по имени Лев. Вот в честь его и назван так город.

Но Олега не так-то просто переспорить. Усевшись поудобнее, он насмешливо начал:

— Однажды с Таней такой случай произошел: она обнаружила ценные археологические находки…

— Где? — заинтересовался Степа, но чувствовалось, что он уже заранее знал ответ.

— На стендах одного исторического музея! Федюк это зафиксировал в своем дневнике.

Ребята рассмеялись. Лишь Федя, находясь с Олегом в ссоре, нахмурился.

Лейтенант Зарубин любил слушать ребят, охотно смеялся над их шутками, шутил сам. И многому удивлялся. Откуда, например, ленивая с виду девочка Таня Сосновская так много знает? Она помнила даты, имена, названия мест и городов, рассказывала о важнейших битвах славянских племен с кочевниками. Сначала по простоте душевной он думал, что рассказов Тани хватит на один-два перехода, а она полмесяца говорит все новое и новое… А вот Лукашин. Кажется — это «ходячее легкомыслие». Но когда Степанчик на клочке бумаги начертил сложную схему генератора, а в другой раз подробно объяснил устройство телевизионного приемника на полупроводниках, причем Сашко, телевизионный мастер, не нашел в схеме ни одной ошибки, Зарубин развел руками. Чувствовалось, что многое, о чем Степа рассказывал, выстрадано долгими вечерами в техкабинете школы и в своей маленькой домашней лаборатории.

Каждый участник экспедиции изо дня в день раскрывался перед наблюдательным милицейским работником, как только еще строящийся дом: фундамент, первый этаж, второй, третий. А вот и внутреннее убранство… Сначала молодой офицер любил своих спутников просто так, как обычно взрослые любят всех ребятишек, но потом понял, что любит их за внутренние качества, как интересных своих современников. Даже сама их затея пойти по следам героев внушала уважение. Выходит, взрослые первыми, как это ни странно, начали забывать бывших товарищей по оружию. Героев, павших в боях за счастье народа, были тысячи. Но память с каждым годом отсеивала, отсеивала, и вот, наконец, пришло время, когда стали вспоминать лишь о десятках наиболее выдающихся. А где же основная масса, грудью своей преградившая путь завоевателям? Большинству из них не поставлены даже коллективные памятники. Взрослым не пришло в голову издать алфавитные списки погибших…