Петр Казаков - Тропой легенды

Через полчаса во двор школы ворвалась обшарпанная «Победа». Из нее вышел Витька Шапиро. Антонина Антоновна и врач вывели Ину. Виктор усадил сестру в машину, галантно поклонился Антонине Антоновне.

— А ты не суйся! — крикнул он Феде и с силой оттолкнул его от «Победы». — С тобой порядочным людям и рядом-то быть опасно. Инка теперь к тебе и близко не подойдет. Правда, Инесса?

Дверца хлопнула, и машина двинулась к воротам.

— Чихать я хотел на твою Инессу! — крикнул Федя, и, не находя достаточно обидных слов, добавил: — Пусть она сама ко мне не лезет…

Машина уехала. Антонина Антоновна скрылась в подъезде. Федя остался один. И вдруг ему стало так горько, что захотелось бросить все на свете и умчаться куда-нибудь далеко-далеко: «Мы вольные птицы…»

Федя с досады стукнул кулаком по кирпичной кладке школьной ограды и отправился восвояси. Подождите, он покажет себя!

Но день, полный событиями, еще не был окончен. Дома к нему зашла соседка по квартире Катя, работница электролампового завода. Она только что вернулась с комсомольского собрания, и ей хотелось с кем-нибудь поделиться новостью. Притянув к себе мальчика за пуговицу на пиджачке, она сказала:

— На сибирские новостройки уезжаю. Теперь ты в квартире командиром над двумя старухами будешь. Моей маме, если что надо, поможешь?

— Нет, правда, в Сибирь?

— Если клад найдешь — поделись, — хитро прищурив глаза, сказала девушка.

— Откуда взя-ла-а? — взъерошился Федя.

— Глупый, — безобидно сказала Катя. — А вдруг и в самом деле найдешь! С помощью золота, знаешь, сколько можно изготовить самых разнообразных механизмов — может, даже шагающий экскаватор.

От удивления Федя разинул рот. Катя умела угадывать его самые сокровенные мысли и тайны.

В конце недели после уроков был назначен пионерский сбор.

— Тебе придется задержаться, — остановил Федю председатель совета отряда Коля Сергеев. Он с достоинством пояснил: — Важное дело: обсуждаем план работы на время каникул. Наметим день экскурсии в музей Советской Армии.

— Сегодня некогда, — заспешил Федя.

В это время в класс вошел Сашко Довгаль, вожатый отряда, — высокий, стройный паренек с большими глазами, обрамленными длинными, как у девочки, ресницами. Хотя Сашко было уже лет девятнадцать и работал он не кем-нибудь, а мастером по ремонту телевизоров («Большой специалист своего дела», — говорил Степанчик Лукашин), однако на вид он казался немногим старше своих пионеров.

Ребята хорошо помнят первое появление Сашко в школе. Дело было на уроке физкультуры. Эти уроки осенью обычно проводились во дворе. Многие ученики убегали к «Колизею», так что к концу урока с физруком оставались самые робкие и безобидные. Сашко был в гимнастерке, полученной еще в техническом училище, держался скромно, с любопытством оглядывался по сторонам. Его спросили:

— Новичок?

Он улыбнулся, кивнул головой.

— Наверняка второгодник, — поделилась своей догадкой староста класса Зоя Козлова и оттопыренным пальчиком поправила свисавшую на прыщеватый лоб прядку волос. — Вот возни будет!

Федя весело обратился к Сашко:

— Послушай, длинный! Сейчас тикать будем. По одному. А ты, как новичок, должен остаться для «количества». Понял?

Каково же было удивление ребят, когда новичок, с первого взгляда показавшийся совсем неспортивным человеком, ловко проделал несколько фигур на перекладине, затем по просьбе физрука перешел на кольца! Как-то случилось так, что «тикать» с урока в тот день никому не захотелось.

После занятий Сашко сказал ребятам, что он вовсе не школьник, не новичок; его направили сюда вожатым. Вот дают только какой-то двенадцатый отряд, а там, говорят, одни озорники да хулиганы.

— Ваш отряд я взял бы с удовольствием, — польстил он ребятам.

Тогда вперед выступил Коля Сергеев:

— А мы и есть двенадцатый отряд!

— Что ты говоришь? — удивился Сашко. — Тогда другое дело: я согласен быть вожатым в двенадцатом отряде. Принимаете?

— Чего там! Вполне! — дружно загалдели все и пошли показывать новому вожатому свою классную комнату.

За зиму ребята привязались к Сашко, полюбили. Особенно не чаяли души в нем Степанчик — большой любитель радиотехники, и Федя, умеющий ценить в людях самостоятельность и силу.

— Кто у нас сегодня отсутствует? — спросил Сашко, оглядев пионеров.

— Ина Шапиро, — раздались голоса.

Зоя Козлова подробно рассказала о болезни Ины и кивнула на смущенного Федю:

— Все из-за него. И на льдину Инку заманил… И дерется на улице. Посмотрите, что у него под глазом!

Хотя весь отряд уже целых два дня видел у Феди Прибыткова здоровенный синяк под левым глазом, все, как один, снова подозрительно посмотрели на Федю. Но, если честно говорить, Федя и наполовину не был виноват в том, что случилось. Во-первых, на лед его зазвала Инка. Не так чтоб сказала: «Пойдем!» — а просто спросила: «Трусишь, да?» Во-вторых, «фонарь» под глазом получен совсем не в драке… Позавчера он занимался, как всегда, зарядкой. Взял кусок резинового шланга и несколько раз растянул его. Раз-два! Раз-два! Затем стал тренировать мускулы ног. Держась за концы шланга руками, средину стал оттягивать поочередно то правой, то левой ногой. Раз-два. Раз… резина сорвалась и со всей своей стихийной силой ударила Федю под левую бровь! Не успел гимнаст опомниться, как глаз заплыл. Даже бабушкины примочки и Катина мазь «Метаморфоза» не помогли.

А ребята, видя, как сник от Зоиной критики Федя, навалились еще дружнее.

— Двойку получил вчера, — вспомнила Кама Иванян, худенькая смуглая девочка.

— Класс тянет назад! — добавила ее подружка Таня Сосновская.

— По-моему, надо наказать Прибыткова: не брать в музей на экскурсию.

Это снова выступила староста класса. Ух, как ненавидел ее Федя! Никто из ребят не возразил Зое. Сашко тоже не заступился.

— Ну и не берите! — обозлился Федя. — Я и сам с вами не пойду.

Когда ребята вышли, Коля Сергеев подошел к Феде.

— Послушай, Федюк, — заговорил он. — Как друг…

— «Друг», да не вдруг! Девчонок на меня натравил, эту хитруху Зойку.

Коля заглянул в самые зрачки рассерженных глаз приятеля, изрек:

— В вопросах пионерской дисциплины я непреклонен. Точка.

— Да ну тебя, очкастый-точкастый! — окончательно вспылил Федя, повернулся и ушел.

В то самое время, когда Федю «прорабатывали» товарищи, настоящая виновница всех несчастий сидела на диване, вытянув перед собой распухшую ногу, и рисовала. Нога болела не переставая. Мать Ины, Серафима Марковна, пытаясь облегчить страдание дочери, принялась бранить Федю.

— Удивительно несимпатичный этот Федюк, как ты его зовешь. Грубиян и задира. Как ты могла дружить с таким уличным мальчишкой?