Павел Мисько - Грот афалины

Солдат отступал задом, выставив перед собой автомат, угрожал им, что-то выкрикивая и указывая жестами, чтобы люди уходили прочь. А вот уже и отступать некуда, он уперся спиной в штабель ящиков. Палки свистят справа и слева, кто-то ударил палкой солдата в грудь. Какая-то женщина схватила горсть песку и сыпнула ему в глаза…

И тут оглушительно затрещал автомат, забрызгал огнем. Янг, сбитый Раджем с ног, успел еще заметить, как бомо упал на колени, потом лег на бок, как Радж, молниеносно взмахнув кинжалом, ударил солдата в бок, как американец скользил спиной по ящикам с надписью «US NAVY ENGINEER TROOPS», как сверху от пальм бежали вниз чужие солдаты.

Люди со страхом разбежались. Янг бежал вместе со всеми сельчанами и то и дело оглядывался, смотрел туда, на штабели ящиков, где дрожал свет прожектора, и в этом свете старая Рата, которая еще только дотащилась до ящиков, схватила с земли брошенный чугун с кокосовым маслом, вылила его на ящики, подняла чей-то факел и прижала к брезенту, поджигая его. Огонь еще не вошел в силу, как снова затрещал автомат… Из-за солдатских спин не было видно, как Рата упала там, где лежал Яп. Американцы суетились, сдирая с ящиков горящий брезент, гася огонь песком. И тут прозвучала новая команда, затрещали выстрелы. Пули врезались в стволы пальм, шмякались в песок ссеченные ими орехи.

Люди рассыпались по домам, забились в глухие закутки. Боялись, что солдаты хлынут следом, всех перебьют, а хаты сожгут.

Янгова мать стонала, всхлипывала, а отец гладил ее по голове, как маленькую. А потом они шептались, а мать все продолжала стонать и жаловалась на боль в животе. Янг лежал на циновке в своем углу и дрожал всем телом, стучал зубами. Куда девался Радж? Может, подстрелили его в этой катавасии?

Только под утро Радж проскользнул в хату.

– Спишь? – зашептал он, сдерживая тяжелое дыхание, и прилег возле Янга.

– Не-а… Тебя ждал! – прошептал Янг в ответ.

– Я сейчас уйду… Птицу, если засидится на одной ветке, можно и камнем сбить. Поплыву на Рай.

– На чем?

– Придумаю что-нибудь.

– Вот сейчас, ночью?!

– Ночью. А звезды зачем на небе? Да и над Раем зарево огней издалека видать. Может, утром будут искать или спрашивать меня, говори, что я не был вечером возле ящиков. Уехал на Рай сразу после собрания. И маме с папой скажи, чтоб так говорили.

– А люди ведь видели, что ты был со всеми.

– Люди видели, понятно. Но думаю, что и им выгодно говорить, что меня не было. Ю андестенд ми? Понимаешь меня?

– Йес, сэр. Но есть люди, которым выгодно и на одного тебя свалить вину. Я же видел, как ты кинжалом…

– Тс-с-с…

– Ли Сунь первый на тебя донесет, – Янг рассуждал совсем как взрослый, и Радж взлохматил ему волосы: «Растешь, малыш!»

– Не было китайца с людьми… Ну, пока… – Радж поцеловал брата. – Ты знаешь, где меня искать – в дельфинарии. Ух! – вдруг Радж скрежетнул зубами. – В такой момент приходится вас покидать!

– А когда опять домой?

– Не знаю. Трудно у мистера вырваться. В выходные двойная нагрузка. А знаешь, что на тех ящиках написано? Что имущество принадлежит военно-морскому флоту США. Базу хотят строить.

Янг ощупью обнял Раджа за шею.

– Ну, дружок, береги отца и мать. С Амарой дружи – он верный мой друг. – Радж снова поцеловал Янга и зашуршал, отползая к двери.

Янг вытер слезы со щек.

Стонала во сне мать.

– Янг… Я-янг! – звал кто-то мальчика шепелявым голосом. Потом послышался стук посоха о порог. – Ты еще спишь?

Янг узнал голос старосты Ганеша, и сон его сразу пропал. Такого еще не бывало, чтобы сам староста обращался к нему, простому мальчишке.

– Я знаю, что ты не спишь… Собери ребят, и бегите купаться. Подольше сегодня купайтесь… И хорошо было бы, если б кто-нибудь все время плескался в лагуне – по очереди. И если увидите что-нибудь новое, посылайте гонца к нам. Янг, будешь командиром разведки.

Паренек не верил своим ушам. Ему доверяют такое важное дело?! Вскочил так, что затряслись стены.

– Потише прыгай… А то раньше времени хату развалишь, – сказала мать слабым голосом. Они с отцом еще не вставали, будто раз и навсегда потеряли интерес к жизни. – Наруби орехов, брось поросенку, а потом уж лети. Кур выпусти.

Их избушка, как и все в деревне, построена на высоких сваях. Под бамбуковым полом-настилом можно ходить согнувшись. Тут и загородка для поросенка, и клетка для кур. Тут и кладовка, в которой есть еще немного кокосовых орехов предыдущего урожая.

Янг работал и прислушивался к тому, о чем говорят Ганеш с отцом. Один стоит возле порога, другой – в дверях.

– …Так ведь толку нет в зеленых. Сок, молочко… Разве что бражку делать. Так на бражку можно и из самой пальмы соку взять! – говорил отец. – Да на какое лихо она, и без нее горько!

– А я советую срубить орехи, хоть они и зеленые. Все же какая-то польза будет, – возражал Ганеш. – А то может случиться – не успеем и такие использовать. Сроют все бульдозерами… Я слышал, что сюда, на Биргус, будут прилетать и садиться большие самолеты, корабли военные приплывут.

– Боже милосердный! Такое бедствие наслал…

– Надо всем нам вместе держаться. Может быть, придут американцы, станут грозить расправой, так будем в один голос говорить: мы только молились, изгоняли злых духов. И что Раджа не было с нами, уехал на Рай… Я это всем скажу, предупрежу… (Янг подумал: «Ну и хорошо, что сам староста скажет…») А солдат первый напал на нас… И надо готовиться к похоронам Япа и Раты… – Ганеш ушел, постукивая посохом.

– Великий Вишну! – всхлипнула мать. – Они же целую ночь пролежали на берегу. Крабы, наверное, глаза у них повыели… Как я теперь буду рожать? Бомо нету, некому будет отгонять злых духов.

– Ты не переживай. Даст бог, все хорошо будет, – вздохнул отец.

– А Ли Сунь и сегодня пошел к американцам. Поволок мешок больше самого себя – чуть носом землю не рыл.

– Торговлю, наверно, налаживает, чует – поживиться можно, – ответил отец.

Янг выбрался из-под избы.

– Я все сделал. Нате вам по яичку… – и положил в шершавую отцовскую ладонь яйца, найденные в курином гнезде. – Я побежал!

Голопузиков, что бегают без штанишек или трусиков, Янг не станет брать в помощники. И девчонок не возьмет… Хотя одну-то и можно было бы взять – Натачу. Ее назвали так в честь советской докторши. Хорошо, что в тот момент, когда рождалась Натача, неподалеку стояло исследовательское советское судно. Люди до сих пор помнят, что над ними развевалось два флага – красный и сине-белый. Если бы не приехала с судна доктор, то могло бы и не быть ни Натачи, ни ее матери. Люди уже молились Вишну, чтоб забрал себе их души. Боевой росла Натача, ловкой. Но Янг не станет звать ее сегодня, у него чисто мужское задание.