Энид Блайтон - Вредная девчонка исправляется

– А теперь нам хотелось бы послушать Питера, – сказала Рита.

Маленький Питер поднялся со своего стула. Коленки у него дрожали, но на этот раз не от страха быть поколоченным, а от волнения перед публикой. Мальчик даже немного заикался, когда говорил:

– Я с-с-сидел на качелях, и Роберт т-т-так сильно меня раскачал, что я чуть не свалился, и ещё меня стошнило.

– Почему же ты не сказал этого в прошлый раз? – требовательно спросил Уильям.

– Потому что я испугался.

– Никогда не трусь, – мягко, но с нажимом произнёс Уильям. – Гораздо приятней быть храбрым. Если бы ты сразу во всём признался, Роберт не тронул бы Лесли. А ещё из-за тебя пострадала Элизабет. Мы были к ней несправедливы. Нужно всегда говорить правду, как бы ни было трудно. Ты ведь хочешь, чтобы тебя уважали?

Питер молча кивнул и опустил голову. Во-первых, ему было стыдно, а во-вторых, он прямо сейчас набирался храбрости на всю оставшуюся жизнь, чтобы уже никогда не быть трусом.

Уильям посмотрел на малышей:

– Ребята, если у вас не хватает духу признаться на собрании, для этого существуют старосты. Они всегда помогут и защитят вас. Питер, садись.

Уильям повернулся к Роберту:

– Ну, что скажешь? Всё это правда?

Роберт поднялся со своего места. Он говорил так тихо, что его слышали только председатели:

– Нет не всё. Только одно обвинение справедливо, а остальные – нет.

– Говори громче, – попросил Уильям. – Какое обвинение ты считаешь несправедливым?

– Я действительно усадил Лесли на батарею – но не такая уж она и горячая была. А всё остальное неправда. Я не делал никаких пакостей девчонкам, это кто-то другой.

– Ты врёшь! – не выдержала Элизабет. – Я же видела, как ты ухмылялся, когда меня ругали.

– Элизабет, помолчи, – остановил девочку Уильям. – Роберт, значит, ты отвергаешь обвинения Элизабет? Но в прошлый раз ты соврал, утверждая, что не обижал Питера. Как мы можем тебе верить? Вдруг ты опять выкручиваешься?

– Нет, я говорю чистую правду! – воскликнул Роберт. – Это не я. Я вообще не знаю, кто это подстроил. Да, Элизабет действует мне на нервы: она всюду суёт свой нос. Но кто тогда насолил Дженни? Против неё я вообще ничего не имею. Так что ищите другого виноватого.

Зал загудел, и Роберт понял, что ему не верят. Все думали на него. Все, кроме Кэтлин.

– Хватит галдеть! – Уильям повысил голос и стукнул судейским молоточком. – Итак, Роберту предъявлены три обвинения. Первое – он издевался над маленькими. Второе – он зло разыграл трёх школьниц. И третье – он лжёт. Нам с Ритой надо посовещаться, и вы тоже все подумайте. Если возникнут идеи – просим их огласить.

Роберт сел, вжавшись в кресло. Вокруг все шушукались, и ему стало не по себе. Он уже и сам не понимал, зачем всё это устроил, зачем обижал маленьких. Откуда это в нём? Теперь его выгонят из школы, и дома его ждёт большой нагоняй.

Мисс Белл, мисс Бест и мистер Джонс перекинулись парой слов, но в основном наблюдали за детьми. Они не имели права вмешиваться в ход собрания, если только их об этом не попросят.

Рита с Уильямом посмотрели в зал, и все сразу притихли. Не может быть, чтобы председатели так быстро пришли к решению. Значит…

– Мисс Белл, мисс Бест и мистер Джонс, мы просим вашего совета, – сказал Уильям.

Взрослые поднялись на сцену.

С этой минуты жизнь Роберта поменялась раз и навсегда.

– Давайте обсудим всё по порядку, – начала мисс Белл. – Вопрос первый: издевательство над маленькими. Уильям, Рита, на вашей памяти были такие случаи?

– Нет, – ответил Уильям. – Впрочем, погодите: ещё до моего председательства случилось нечто похожее. Позвольте, я поищу в журнале.

В журнал, большой толстый гроссбух в коричневом переплёте, вносили все жалобы с предысторией и подробным описанием, как решалась та или иная проблема. Журнал вели председатели и старосты. Это был своего рода архив, подспорье для решения проблем в будущем. Уильям долго перелистывал страницы, пока не отыскал нужное место.

– Вот, – сказал он наконец. – Ученица Люси Роналд была наказана за издевательства над маленькими.

– Да, я помню её, – кивнула мисс Белл. – Уильям, прочитай, пожалуйста, и перескажи нам всю историю. Возможно, мы найдём там подсказку.

Уильям быстро пробежал текст глазами и взглянул на мисс Белл:

– Здесь говорится, что Люси была единственным ребёнком в семье, но, когда ей исполнилось семь лет, на свет появились два маленьких брата-близнеца. Они жили в одной комнате с Люси, и всё внимание родителей и няни переключилось на них. Девочка чувствовала себя брошенной и возненавидела братьев, считая, что они отняли у неё родительскую любовь.

– Продолжай, – попросила мисс Белл.

– Пока братья Люси были маленькие, от них не отходили ни на шаг, и у Люси не было возможности отомстить. Поэтому она вымещала злость на чужих детях.

– Кажется, я поняла, в чём тут дело, – сказала Рита. – Всё начинается с домашней ситуации, а потом такое поведение входит в привычку.

– Да, весьма распространённый случай, – кивнула мисс Белл. – Но вернёмся к нашей ситуации.

Все искоса поглядывали на Роберта: тот сидел неподвижно, вслушиваясь в каждое слово.

– Ну что ж, давайте спросим у него. – Мистер Джонс повернулся к Роберту: – У тебя есть братья или сёстры?

– Да, у меня два брата, – ответил Роберт. – Джеймс младше меня на пять лет, а Джон – на четыре.

– А ты их любил, когда они были совсем маленькие? – поинтересовался Уильям.

– Нет, не любил. Родители только ими и занимались, а про меня словно забыли. Когда я заболел, за мной уже не ухаживали, как прежде, и я знал, кто в этом виноват. Мои братья. С тех пор я возненавидел всех малышей на свете. И задирал чужих детей – щипал их, толкал, представляя, что это Джеймс и Джон. Их-то я не мог тронуть – мне бы сразу влетело.

– Понятно, – сказал мистер Джон. – Ты объявил войну малышам, чтобы отомстить своим братьям, которые, как ты считал, отняли у тебя родителей. Бедный Роберт! На какое же несчастье ты себя обрёк!

– Меня с пяти лет обзывали задирой, – грустно признался Роберт. – Я тогда подумал: ну и пусть, если так вышло.

– Никогда не поздно остановиться, Роберт, – вмешалась мисс Бест. – Это как дурная привычка. Мы не виним тебя. Ты и сам был ещё маленький, когда родились твои братья. Но сейчас тебе двенадцать.

– Я тоже ревновала родителей к своей младшей сестрёнке, – сказала вдруг Белинда. – И я очень хорошо понимаю Роберта.

– И со мной такое было, – признался Кеннет. – Ревность – ужасное чувство.

– В этом нет ничего ужасного, это даже естественно для ребёнка, – заметила мисс Белл. – Просто кто-то перерастает эту ревность, а кто-то нет. Думаю, теперь Роберт понял, что с ним произошло. Роберт, ты не переживай. Но согласись: глупо обижать Питера, Лесли и других только потому, что несколько лет назад у тебя появились младшие братья. Может, пора повзрослеть?