Джефф Кинни - Последняя капля

Наконец Холли взяла паузу и вышла из круга попить — это был шанс!

Когда я уже почти дошаркал до Холли и собирался сказать мегаклассную шутку, на нас НИОТКУДА выпрыгнул Фригли.

У него всё лицо было в глазури от кексов, которые лежали на фуршетном столе, — он, видно, уже хорошенько упоролся глюкозой и был не в себе.

Этот болван АБСОЛЮТНО, полностью, окончательно зарубил всё, что могло бы стать поворотным моментом в наших отношениях с Холли.

Танцы вскоре закончились, и мои шансы произвести на неё впечатление остались лежать под скамьями в спортзале. После школы я пошёл домой в одиночестве. Я ПРОСТО не хотел никого видеть.

После ужина мама сказала, что нашла в почтовом ящике валентинку на моё имя. Я спросил, от кого, но она лишь добавила: «От кого-то такого важного». Я рванул на улицу к ящику. Меня прям приколбасило, вдруг это ХОЛЛИ! Ну, или не Холли. Кроме неё у нас же ещё пять или шесть симпатичных.

Валентинка лежала в большом розовом конверте, на котором написано было моё имя. Я разорвал его. В нём лежал кусочек цветной бумаги, к которому скотчем был прилеплен маленький леденец. Валентинку прислал РОУЛИ.

Иногда я ну просто не понимаю этого парня.

Тут папа наткнулся на Мэннино одеяльце, Штырика, и высвистнул его в помойку. По ходу, он просто не понял, ЧТО это было.

Мэнни дом переворачивал в поисках друга. В итоге папе пришлось признаться, что он выкинул одеяло в мусор. Ну, Мэнни недолго оставался в долгу. Вчера он ЗДОРОВО повеселился, добравшись до папиного любимого поля битвы времён Гражданской войны.

На всех остальных Мэнни тоже срывает зло. Вчера я сидел на диване, думал, никого не трогал. Он подошёл и сказал:

Уж не знаю, может быть «ПИНДУН» у детсадовцев это что-то очень хорошее, но звучит оно как-то не очень. Как-то не так. Я отправился к маме пожаловаться и спросить, что бы это значило.

Мама болтала по телефону. А когда она треплется со своими подругами, это надо ИЗ КОЖИ вон вылезти, чтобы она на тебя взглянула.

Я в итоге добился, чтоб она прервала разговор и повернулась ко мне. Но она совершенно выбесилась от того, что я мешаю ей говорить. Стоило мне начать, как она закричала:

Вот тебе и вопросик! Это же Я ХОТЕЛ спросить, что такое «пиндун»! Так что ответить я ей не смог. Мама отвернулась и принялась болтать дальше.

Для Мэнни это был зелёный свет светофора. Позволение обзывать меня, когда ему вздумается. Иными словами — весь день.

Эх, мог бы и догадаться, что наездом на Мэнни ничего не добьёшься. Когда мы с Родриком были помладше, мы постоянно жаловались друг на друга, и это сводило маму с ума. В итоге она купила какую-то игрушку, Мудрёшку-черепашку, и это вроде как решило ЕЁ проблему.

Всей этой мути она набралась, пока работала учительницей у подготовишек. Смысл этого действа был прост: если нам с Родриком надо было друг на друга нажаловаться, мы жаловались Мудрёшке-черепашке, а не маме. Ну, Родрику-то не хуже, а вот мне как-то не легче.

Сегодня мы поехали в церковь. В дороге я понял, что сижу на чём-то вроде как липком. Когда я вышел из машины, оказалось, что мои штаны сзади все пропитаны шоколадом.

Это Мэнни потащил с собой своего шоколадного кролика, и я сидел на его ушах или типа того.

Мама торопила нас, чтобы мы заняли места получше, но я упёрся. Я сказал, что в таком виде НИ ЗА ЧТО не пойду.

Холли Хиллс со своей семьёй уже наверняка зашли в церковь. Мне совсем не хотелось, чтобы она думала, будто я наложил в штаны.

Мама тоже упёрлась, сказав, что пропускать пасхальную службу — не вариант. Мы спорили и ругались, пока Родрик не вставил:

Родрик отлично знает, что пасхальная служба длится часа два или больше. Он просто пытался откосить, вот и всё. А тут мимо нас по парковке прокатил папин босс со своими домашними.

Мама заставила Родрика надеть обратно штаны, а мне дала свой свитер, чтобы я сделал из него килт.

Не знаю, что хуже: обгаженные брюки или юбочка из розовой шерсти.

Народу в церкви было довольно много. Свободные места были только спереди, у всех на виду. Там уже сидел дядя Джо с семьёй. К ним мы и сели.

Я оглянулся и нашёл в толпе Холли Хиллс — через три ряда сзади. Я убедился, что оттуда ей точно не видно, что надето на мне ниже пояса, так что от сердца слегка отлегло.

Как только заиграла музыка, дядя Джо протянул руки мне и своей жене, и мы начали петь гимн.

Пару раз я пытался вырваться, но хватка у дяди железная. Гимн длился всего-то минуту, но для меня — целую вечность.

После того как мы закончили петь, я обернулся и покрутил у виска, показывая на дядю, чтобы все поняли, что я отрекаюсь от держания за руки.