Сергей Иванов - Исчезнувшие зеркала

Прошло несколько секунд, женщина подала ему гаечный ключ.

— Тут сиденья отличные. Можно на дачу прихватить, — сказал мужчина. — Мне ещё отвёртка понадобится. И пассатижи.

Алёшка, чтобы удобнее было смотреть, переступил с ноги на ногу — громко, словно в кино, хрустнула ветка. До этого мужчина вёл себя вполне спокойно. И женщина тоже. Но этот такой безобидный, казалось, звук словно бы ударил её в самое сердце. Женщина вздрогнула и замерла:

— Борис!

А мужчина и сам услышал. Несмотря на свою толщину, он быстро обернулся, спрыгнул на землю. Так бы, наверное, кресло спрыгнуло со шкафа… Бросил инструменты в траву.

Всё в их поведении не нравилось Тане. Какой-то нечестностью пахло оно. Очень не хотелось их больше бояться, и она вышла из-за кустов.

Для «жигулистов» это был немалый подарок — что вышла просто девочка, а не сторож с ружьём!

Плохо же они знали Таню Смелую.

— Ты чего там прячешься, барышня? — спросил мужчина. — Поподглядывать собралась, а?

Не отвечая, Таня шла к экскаватору, чего ей совсем не хотелось, потому что было страшно. Только об этом ни говорить, ни думать не разрешалось. Всё-таки она не могла притвориться совершенно спокойной и поэтому начала излишне вежливо.

— Скажите, пожалуйста, — начала она, — вы что здесь хотите делать?

— А мы, «скажите, пожалуйста», тебя не спросили! — улыбнулся мужчина. — Подай-ка мне пассатижи, Тамар. — Он опять взгромоздился на гусеницу. — Да вон они, у переднего колеса!

— Это что, ваш экскаватор? — Тане не нравилось, что голос у неё так дребезжит, да что поделаешь! — Вы его зачем раздеваете?!

— Я вот тебе сейчас раздену одно место! — неожиданно скрипучим голосом сказала женщина. — Да и вложу как следует… Пигалица, понимаешь!..

— Дай же ты мне отвёртку, Тамар! — сказал мужчина. — Я долго ждать-то буду?!

Его вроде бы не касалась ни эта история, ни девочка, вышедшая из куста.

— Вы воруете, понятно? — крикнула Таня. — А ну не смейте воровать!

— Повтори-ка ещё раз! — Мужчина опять спрыгнул с гусеницы, ойкнул и взялся за ногу. Но может быть, и нарочно, может быть, чтобы дать Тане спокойно убежать. Он, в общем-то, не относился всерьёз к этой крохотной девочке и не хотел злиться — портить себе нервы. Это понял Алёшка, который всё ещё стоял за кустом.

Таня, однако, не думала убегать. Она была вся напружиненная и в то же время готова была заплакать. Мужчине просто уже ничего не оставалось делать, как идти на Таню… Кстати, он тоже чувствовал себя не очень уверенно и поэтому включил «подзавод» злости.

— Я тебе сейчас покажу, — забубнил он, — покажу, как старших оскорблять. Ты у меня сейчас…

— Соплячка несчастная! — крикнула женщина и открыла дверцу «Жигулей».

И тогда Алёшка буквально выбежал из кустов:

— Не бойся, Тань! Я их сейчас сфотографирую. И номер машины как раз видно!

От неожиданности мужчина замер. Женщина уставилась на Алёшку, в глазах её был настоящий испуг.

— Мы просто несём здесь патрульную службу, — пояснил ей Алёшка, — около этого экскаватора. Нам поручили!

— Ну и несите, — сказала женщина с огромным презрением, — а вот за то, что язык распускаете…

— А вы зачем в наш экскаватор с инструментами полезли? Вы хотели починить? — Это Алёшка спросил, и притом очень спокойным голосом. Таня просто изумилась, откуда у него нашлись такие отличнейшие слова.

— Кто с инструментами? С какими инструментами?! — чуть не закричал мужчина. У него в руках действительно сейчас ничего не было, и он пользовался поговоркой, что не пойманный, как известно, не вор. — А вот вы мне можете ответить за оскорбление.

— Поехали отсюда, Борис, — сказала женщина, — отдохнули, и хватит! — Она быстро нагнулась, подняла инструменты, сунула их в машину.

Так странно было Тане видеть взрослых людей, которые тебе врут прямо в глаза.

«Жигули» дали задний ход, развернулись. Около Алёшки мужчина затормозил:

— А вы из какой школы?

— Из школы милиции! — сказал Алёшка. — Сначала предъявите свои документы, а потом у других спрашивайте!

— Поганцы проклятые! Сопляки! — И машина дала газу, чтобы скрыться поскорее, чтобы Таня и Алёшка не успели сфотографировать их номер.

Они остались на поляне совершенно одни, и даже ядовитый дым после «Жигулей» растаял без следа. Таня вспрыгнула на гусеницу экскаватора, заглянула в кабину. Всё там было по-прежнему. Браконьеры ничего не успели напортить. Лишь на сиденье лежал забытый гаечный ключ («Тамар, подай мне семнадцать на двадцать два…»). Таня сунула его под сиденье, повернулась к Алёшке. Сердце ещё колотилось. Хотелось крикнуть что-нибудь такое повеселей.

— Давай, сфотографируй меня! — она крикнула. — А потом я тебя!

Алёшка усмехнулся, покачал головой:

— Да я, представляешь, Тань, плёнку, оказывается, позабыл вставить!

— А как же ты этих? «Номер сфотографирую»!

— Ну, — Алёшка пожал плечами, — они-то откуда знают!

Это было простое и понятное объяснение. Ведь когда на тебя направляют аппарат, ты совершенно не думаешь, что внутри, может быть, и нету ничего. Но всё-таки тот, который собирается будто бы снимать, он-то знает! «Я бы так ни за что не сумела, — подумала Таня. — Выйти, наставить пустой аппарат… И тут дело не в смелости или трусости. Тут дело… Почему Алёха всегда врёт? Имя такое честное — Алёша Пряников. Любую сказку возьми, обманщика могут как хочешь звать, а только не Алёша. Нет, вообще-то Алёша Попович тоже был хитрый. Может, они какие-нибудь родственники дальние?»

Ну, конечно, неудобно было сейчас Алёшке вычитывать: ведь всё получилось просто отлично. По-честному говоря, если б не он, вообще неизвестно, как Таня расхлебала бы эту кашу. Алёха так ловко их напугал… ведь настоящие, взрослые браконьеры! И всего каким-то простым аппаратиком, которому в обед сто лет.

Если попросить саму Таню или даже приказать ей: мол, наври (причём тоже для правого дела), она бы, наверное, только растерянно улыбнулась.

Мы любим говорить такую фразу: «Я никогда не вру!» Но редко фраза оказывается правдой. И лишь очень немногие из нас умеют всегда не врать. Таня Смелая была именно таким человеком. И с другой стороны: спроси Алёшку, как же это у него так получается — врать, не моргнув глазом, Алёшка ответил бы: «Да это не я!»

В такие моменты ему всегда представлялся какой-то другой человек, который врёт напропалую. А сам он, Пряников Алёша, стоит в стороне, помалкивает и только смотрит на того враля.

А сейчас Алёшка об этом не думал. Он просто радовался от души, как радуется всякий победитель. Ведь правда, в какой-нибудь несчастный настольный хоккей выиграешь и то кричишь: «Победа!», а такого врага одолеть — хе-хе!.. Он повернулся к Тане. Та шагала с задумчивым и довольно-таки строгим лицом. «Будет говорить, что опять я врал», — догадался Алёшка. И чтобы опередить Танины неприятные слова, сказал: