Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

Я ещё не закончил говорить, как торговец засмеялся и спросил:

— Вот как? А ты сам, значит, из Канзаса?

— Да, сэр, — ответил я. — Родился и вырос там.

— И почему же ты тогда говоришь по-французски?

Об этой маленькой детали я не подумал. Французский был языком каджун и болот, а в Канзасе все говорили по-английски. Мне стало так стыдно, что я сбежал. На улице я перевёл дух. Потом попробовал ту же тактику в другом магазине, слегка изменив свою историю. На этот раз всё прошло гладко. Я зашёл в третий магазин — и постепенно начал входить во вкус.

За то утро я купил: летний костюм из светлого хлопка, как у настоящего джентльмена, себе; платье в цветочек Жюли; клетчатый жилет себе; потёртую рубашку для Те Труа; шляпу с лентой на боку себе; подержанную форму слуги для Тита; набор носков для себя; хлопковый свитер Жюли; галстук с заколкой себе, вельветовый мешочек, в который можно положить часы; сапоги из воловьей кожи себе; старые, но прочные ботинки для Те Труа; лакированные ботинки себе; красные туфли на каблуках Жюли и подержанный кожаный чемодан с латунным замком, куда я сложил все покупки.

Болтая с продавцами, я узнал кое-что полезное для нашего путешествия. В книжном магазине я купил карту Соединённых Штатов и подробную карту штата Луизиана. К друзьям мне удалось вернуться только около полудня. Они курили в тени огромного кипариса. Я расправил плечи и молча подошёл к ним.

Когда они меня заметили, я изящным движением снял шляпу, поправил галстук и поставил на землю кожаный чемодан, прямо как европеец, который только что спустился с трапа трансатлантического лайнера.

— Прошу прощения за опоздание, — произнёс я с достоинством, — надеюсь, моё отсутствие вас не утомило.

— О, ни капли, — сказал Те Труа, выпустив облако дыма. — Я продал каноэ.

— Правда?

— За два доллара.

Я не мог в это поверить, но Жюли подтвердила:

— Его купил какой-то сумасшедший. Он сказал, что это настоящая пирога каджун и что он купит её за любые деньги.

— Знать бы раньше, что есть в мире такие люди, — добавил Те Труа, — надо было все дни напролёт делать пироги и продавать их в Новом Орлеане.

Я не знал, что и думать. Раньше мне никогда не нужны были деньги. Джо-индеец был нищим, и это ему не мешало. Но теперь, после моего похода по магазинам, я начинал понимать, что остальной мир живёт по другим законам.

— Кстати, — замялся я, — на одежду я потратил десять долларов…

У Те Труа от удивления выпала изо рта сигарета.

— Ты что, с ума сошёл?

— Я подумал, что это выгодное вложение.

— Но это же половина наших сбережений!

— Вообще-то приблизительно четверть. Я уж не говорю о деньгах, вырученных за каноэ. И потом, если что, мы всегда можем продать пистолет Джека.

— Даже не мечтай.

Какое-то мгновение я размышлял, не накинуться ли на него и не проучить, но потом вспомнил, что на мне новый костюм, и решил, что джентльмену не пристало пачкать руки о дикаря.

— Хватит ссориться, давайте лучше подумаем, — встряла Жюли. — Эд, тебе удалось выяснить, что нам делать дальше?

Я поправил шляпу, приняв важный вид.

— Разумеется, — ответил я, — поэтому меня так долго не было.

Я сел (предварительно постелив на землю платок, чтобы не запачкать брюки) и продемонстрировал остальным новую карту. Тит, который обычно жил в своём мире, вскочил и подбежал посмотреть. Он взял карту, повертел в руках и ткнул пальцем прямо в надпись «Новый Орлеан». А потом опять… на этот раз туда, где было написано «Чикаго».

— Что-о-о? Тит, когда это ты научился читать?

Мальчик посмотрел на меня, улыбнулся и, как обычно, ничего не ответил.

— Жюли, ты, что ли, его научила?

— Нет-нет, но Тит быстро учится. Может, он и не говорит особо, но голова у него варит, да ещё как.

Жюли всё время говорила, что Тит всё понимает, но честно говоря, свой ум он никак особо не проявлял. Иногда Тит больше походил на лесного зверька, чем на ребёнка.

Тем временем невозмутимый Те Труа снова сосредоточился на карте:

— Не думал, что Чикаго так далеко. Мы туда сто лет будем добираться.

— Если не больше! — воскликнула Жюли.

И правда, нам предстояло пересечь почти все Соединённые Штаты Америки с юга на север. Даже по карте было видно, насколько это большое расстояние.

— Красная ломаная линия обозначает железную дорогу, — объяснил я, указывая пальцем. — Поезд, без сомнений, самый быстрый способ передвижения. За ночь мы доберёмся до Мемфиса. Там сделаем пересадку и через день будем в Чикаго.

— Отлично, — одобрил Те Труа.

— Но всё не так просто, да? — спросила Жюли. Она часто понимала меня без слов.

— Я узнал, сколько стоят билеты, — продолжил я, — и да, нужно много денег. Билет до Чикаго стоит двадцать семь долларов. И это только за одного.

Те Труа молча передал мне сигарету. Я сделал длинную затяжку и обжёг горло.

— Есть ещё одна возможность — сесть на пароход и плыть по Миссисипи.

Я постучал ногтем по карте, указывая на большую реку. Она текла на север, извиваясь, как змея.

— По Миссисипи можно как раз плыть в нужном нам направлении, но она очень извилистая, поэтому путешествие займёт гораздо больше времени, чем на поезде.

— Чёрт побери, я знал, что не надо продавать каноэ! — воскликнул Те Труа.

Я чуть не рассмеялся.

— Да там все тысяча двести миль! Нам ни за что не одолеть их на вёслах, тем более против течения. Нет, придётся плыть на корабле. И даже если так, потребуется не меньше пяти дней, чтобы добраться до Сент-Луиса.

Я подождал, пока Те Труа и Жюли найдут город на карте.

— А там нам всё равно придётся думать, как пересечь последние триста или четыреста миль до Чикаго.

— Хм, — промычал Те Труа, — сколько стоят билеты на пароход?

— Пять долларов — один билет, если поедем на палубе, а не в каюте. Тит платит половину как наш слуга.

— Тит не слуга! — повысила голос Жюли. — Он мой брат!

— Знаю, знаю, мы только сделаем вид, что он слуга, хорошо? Чтобы немного сэкономить.

Жюли смотрела на меня с сомнением:

— И потом, знаешь, что это значит? Из-за того, что ты столько потратил на одежду, в Сент-Луис мы приедем с пустыми карманами!

Я пожал плечами. Она была права, может, я немного и увлёкся покупками. Но тут уже ничего не поделаешь.

— Что-нибудь придумаем, — пробормотал я.

Жюли насупилась, и между нами повисло неловкое молчание. Я не знал, что делать, поэтому открыл чемодан и достал красные туфли, которые ей купил. На мгновение я мог поклясться, что на глаза у неё навернулись слезы.

— Это что… мне? — спросила Жюли.

— Конечно, — ответил я. — Я подумал, что они красивые.

Жюли странно посмотрела на меня:

— Ты полон сюрпризов, Эдди Браун.