Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

Каноэ коснулось дна и увязло в грязи. Те Труа первым спрыгнул в воду, которая доставала ему до колен, и вытащил лодку на берег. Когда я выбрался из каноэ, то еле держался на ногах. Жюли была бледна, а Тит спал на ходу и крепко сжимал в руке часы, словно куклу вуду.

Днём мы наловили больших красных креветок. Те Труа развёл костерок, и мы жарили на нём креветки, пока те совсем не почернели. На вкус они оказались сладкими и нежными, с сырой серединой и слегка подгоревшими краями. Я никогда в жизни не ел ничего вкуснее. А Те Труа словно хотел сожрать креветки целиком, вместе с панцирем. После ужина лицо Жюли осветила широкая, как полумесяц, улыбка.

Те Труа завершил свою трапезу, громогласно рыгнув, вытер рот рукавом и объявил:

— Так-то лучше.

— Что за манеры! — воскликнула Жюли, но тут же сама рыгнула, и довольно громко.

Тут мы все захохотали, и даже Тит засмеялся красивым журчащим смехом. Мы сидели в отблесках костра, а сверху простиралось беззвёздное тёмное небо. Во влажном ночном воздухе слышалось тихое стрекотание.

— Надо бы немного поспать, — предложил я. — Если я не ошибся в расчётах, завтра мы пересечём Сальвадор и будем на месте.

— Сальвадор? — переспросила Жюли.

Те Труа ковырялся в зубах тонкими ножками креветки:

— Что за Сальвадор?

Я хорошо помнил книги отца по географии.

— Это озеро сразу к югу от Нового Орлеана, — объяснил я. — Оно, должно быть, огромное. Там и кончается байу. Пересечь его непросто, но если получится, мы будем в городе ещё до вечера.

— Тогда лучше придумать план, — предложила Жюли, — я хочу сказать, нам надо добраться до Чикаго. Но как? Мы даже точно не знаем, где это!

— Знаем. Это на севере. И очень далеко.

— Вот именно. Мы же не можем пойти туда пешком.

Те Труа потянулся, как будто этот разговор до смерти ему надоел.

— По-моему, мы уже об этом говорили, — сказал он. — Придумаем что-нибудь. Деньги у нас есть. И мы можем продать каноэ.

— И пистолет Джека.

Честно говоря, я немного обижался на Те Труа. С тех пор как он нашёл пистолет в кармане редингота, он ни разу не дал мне его подержать.

Мой друг протяжно зевнул:

— По мне, так волноваться не о чем. Тем более что я устал, как собака.

И действительно, Те Труа ещё не закончил говорить, как растянулся на боку и заснул, положив под голову сложенные, будто в молитве, ладони.

— Никогда такого не видела, — улыбнулась Жюли, — он и вправду устал.

Я же не мог выкинуть из головы слова Жюли. Она была права: добраться до Чикаго трудно, и найти дорогу предстояло именно мне. Ведь я был старше остальных и знал волшебство индейцев и магию белого человека.

Но, честно говоря, мне было страшно. Те Труа всегда говорил, что я плакса и слабак, чуть что — сразу в слёзы. Раньше я так не думал, но вдруг он прав? Может, я и вправду трус. Может, мне лучше бросить эту безумную затею и вернуться домой, в безопасное место. Мальчик со ста двенадцатью (уже со ста тридцатью двумя) Страхами не подходил для такого путешествия.

— Ты чего, Эдди? — спросила Жюли.

Она придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. От Жюли исходил приятный сладкий аромат, напоминающий запах жжёного сахарного тростника. Её голова оттягивала мне плечо, а длинные волосы рассыпались по рубашке.

Я опустил глаза и заметил, что она тоже заснула. Тит, как всегда, отрешённо смотрел куда-то вдаль за кромки деревьев. Кто знает, о чём он думал.

— Остались только мы с тобой, да, Тит? — тихо спросил я.

Он молча подошёл, растянулся на земле и положил голову на мои ноги. «Вот так», — подумал я. Все спали, а Эдди-шаман бодрствовал и разговаривал с ночью. Филин, которого мы видели раньше, протяжно заухал в темноте. Его голос походил на ворчание старика.

И тогда я понял, что он хотел мне сказать. Филин говорил, что я могу больше не бояться.

Мы приплыли в Новый Орлеан на рассвете. Из нас четверых раньше в городе был только я. Однажды зимой папа отвёз меня в Новый Орлеан к доктору, который называется «окулист», чтобы тот выписал мне очки. Очками я остался очень доволен, ведь без них я мало что видел. Тогда Новый Орлеан мне совершенно не понравился. В городе воняло, меж тесно стоящими домами ходили толпы людей. В городе было влажно, страшно холодно и грязно. Очень-очень грязно. Сейчас же, летом, стояла удушающая жара. Я почти выбился из сил, и, может, у меня даже немного поднялась температура.

Пересечь озеро Сальвадор оказалось труднее, чем мы думали. Пришлось мне сменить Те Труа и часами грести под палящим солнцем, рискуя получить удар. И, словно этого мало, мы несколько раз долго тащили каноэ посуху, и теперь у меня болели плечи и спина, а всё тело чесалось от комариных укусов.

— На сегодня хватит! — воскликнул я. — Нам лучше остановиться и разбить лагерь.

— И почему это? — спросила Жюли.

— Потому что уже темно, и мы почти добрались до города, — объяснил я. — Этот луг отлично подходит для ночлега.

Те Труа и Жюли странно на меня посмотрели, словно у меня вдруг выросли усы, как у сома.

— В чём дело? — спросил я. — А вы что предлагаете?

— Мы хотим прогуляться по городу, глупый! — воскликнула Жюли. — Я никогда не была в Новом Орлеане, и мне ужас как интересно!

— Это может быть опасно! — запротестовал я.

Сколько всего могло случиться с нами в городе! Мой список Страхов сразу увеличился на несколько пунктов.

— Наше путешествие опасно само по себе, — заметил Те Труа. — И в этом вся соль, тебе не кажется?

Мы оставили каноэ у дамбы и спрятали его в тростнике, лодку почти не было видно. Я хотел даже вырыть яму и положить туда наши ценности, то есть часы, пистолет и доллары, но никто на это не согласился. Да и всё равно отнять эти дурацкие часы у Тита было невозможно.

— Новый Орлеан — город воров, это все знают, — пробормотал я. — К тому же кто-то должен остаться здесь и сторожить…

— Да пожалуйста! — пожал плечами Те Труа. — Лично я иду развлекаться.

— Я с тобой, — сказала Жюли и взяла Тита за руку.

Я смотрел, как они уходят по тропинке, теряющейся между домами. Ну а потом решил, что не очень-то мне хочется оставаться у дамбы наедине с воинственными комарами. Так что я вздохнул и побежал следом.

Возьмите четверых детей, которые всегда жили посреди болот, и поместите их на улицы большого города. Всё вокруг было настолько удивительным, как будто мы не в Новом Орлеане, а на Луне. От счастья, страха и смятения у меня закружилась голова.