Янка Мавр - Полесские робинзоны. ТВТ

Могу еще сказать вам, что скоро для Товарищества воинствующих техников будет создана хорошая база - специальная мастерская ТВТ, где будет все, что необходимо для различных работ. Каждый из вас сможет пойти туда и с помощью инструктора сделать себе все, что захочет, независимо от того, по какой это будет специальности - слесарной, столярной, обувной или какой другой. Необходимо только одно: чтобы мог сделать сам. А мы уже знаем, что каждый, если захочет, многое может сделать сам. Твердая специальность нужна для более важных и сложных работ, а простейшие может сделать каждый. Вы сами это уже доказали…

Для Товарищества воинствующих техников открывалась широкая дорога в будущее.

В 1948 году газета командировала меня на строительство одного из домов в Минске. Я должен был ознакомиться с ходом строительства, с его людьми и написать в газету статью.

Встретили меня радушно, помогали, объясняли все. Все строители знали меня как «корреспондента» и фамилии моей не спрашивали.

С самого начала меня заинтересовал некто Борис Иванович, которого я еще не видел.

«Борис Иванович сказал», - говорили рабочие таким топом, как будто этот Борис Иванович был по меньшей мере гениальным человеком.

А между тем мне известно было, что главный инженер, например, совсем не Борис Иванович. Я слышал, что даже и он, пожалуй, таким же тоном, как и рабочие, говорил:

- Нужно посоветоваться с Борисом Ивановичем. Когда же я спросил, кто такой Борис Иванович, мне ответили:

- Наш старший техник. Золотой человек. «Это, наверное, самый старый и опытный техник», - подумал я и сразу представил себе сурового дядю с седыми усами, серьезного, с проницательным взглядом, все знающего. Поговорить с ним было бы очень интересно и полезно. Но встретиться мне с ним довелось лишь через пару дней.

Как-то рабочие сказали мне:

- Вон идет Борис Иванович!

Я взглянул и увидел… совсем не седого дядю, а молодого парня, лет двадцати, маленького, круглолицего, с острым носиком и подвижными глазками.

Меня представили ему:

- Это - корреспондент, присланный на наше строительство.

- Очень приятно, - сказал он, но тут же, увидев машину, с которой сгружали металлические трубы, бросился к ней.

- Кто вам сказал сгружать здесь? - услышал я его голос. - Смотрите, сколько придется таскать их взад и вперед, когда примутся за работу. Сколько пропадет труда и времени! Сгружайте вот тут. И концами в эту сторону, чтобы лучше было брать.

«Ого! - подумал я. - Этот паренек сразу все примечает».

В это время к нему подошел бригадир, и техник пошел с ним дальше. Поднявшись на леса, он в одном месте вдруг остановился и начал подпрыгивать. Мне стало смешно: сразу видно, что веселый паренек… А он после этого опустился на колени и к чему-то стал приглядываться. Затем я снова услышал его голос:

- Эге! Да тут доски когда-нибудь могут оторваться.

Тут может кто-нибудь погибнуть. Как это никто не заметил?..

Так вот почему он прыгал! Вот тебе и «паренек»! Я направился вслед за ними. Техник заметил это и крикнул сверху:

- Извините, я сейчас!

Но я совсем не нуждался в его извинении; мне хотелось понаблюдать за ним со стороны.

- Ничего. Я подожду, - ответил я.

Чем больше я за ним наблюдал, тем больше удивлялся его всевидению, сообразительности, напрактикованности. В одном месте он объяснил каменщику, как лучше расположиться, чтобы работа шла спорней, в другом - заметил какую-то колодку под ногами рабочих, которая мешала им ходить. Одним словом, он все знал, все видел. Значит, недаром все его так уважали. Обязательно нужно с ним поговорить в свободное время.

Когда наконец он подошел ко мне, я спросил:

- Извините меня, сколько вам лет?

Он засмеялся и ответил:

- Двадцать седьмой идет.

- Неужели? -удивился я. - Я думал, не больше двадцати.

- Это, может, потому, что я неженатый, - пошутил он.

- Мне очень хотелось бы с вами поговорить в свободное время, - сказал я. - Если разрешите, я зашел бы к вам.

- Что ж, можно, - ответил он. - Я буду дома в восемь часов. Живу я недалеко (он взглянул на часы). Сейчас иду в столовую на обед. Если хотите, покажу свой дом.

Мы вышли на улицу.

- Мне кажется, я вас где-то видел, - сказал Бориса Иванович, взглянув на меня. - Не бывали ли вы в Мозыре?

- Не приходилось, - ответил я.

- А на фронте?

- Тоже не был.

- Значит, мне показалось, - проговорил он.

Мы свернули в меньшую улицу. По канавке возле тротуара откуда-то бежала вода.

В одном месте образовалось нечто вроде плотины, и вода стояла большой лужей. Какой-то ребенок собирался: в нее влезть…

Неожиданно мой спутник поднял с земли щепочку и раздвинул эту плотину. Вода мгновенно стекла.

- Есть очко! - проговорил он, бросив щепочку.

- Что, что вы сказали? - остановился я в удивлении.

- Это мы когда-то в детстве так играли, - сказал он. - Сделаем что-нибудь такое и…

- Значит, вы были тэвэтэтовцем? - перебил я. Теперь уже он остановился от удивления.

- А вы откуда знаете?

- Читал такую книжку, - ответил я.

Тем временем мы подошли к небольшому восстановленному дому, и Борис Иванович сказал:

- Вот тут моя землянка. В эти двери, направо. В двадцать ноль-ноль буду ждать вас.

Эта военная терминология свидетельствовала, что Борис Иванович был на войне. Я свернул налево, а он пошел прямо.

В назначенное время я входил в его «землянку». Это была довольно большая светлая комната с «холостяцкой» обстановкой, но не с холостяцким порядком. Все здесь было на своем месте, одно с другим согласовано. Каждая вещь имела свое определенное место. В любую минуту, не утруждаясь, можно было достать ее и поставить обратно.

- Сразу видно, что здесь живет бывший тэвэтэтовец, - заметил я.

- Почему бывший? - в шутку обиделся Борис Иванович. - Наш вожатый говорил, что тэвэтэтовцы никогда не могут быть бывшими, что они до самой смерти останутся действительными членами Товарищества воинствующих техников.

- А вы и сейчас считаете себя тэвэтэтовцем? Борис Иванович шутливо развел руками и покачал головой:

- Ничего не сделаешь. Даже если бы и хотел, то не мог бы избавиться от этой привычки. С той лишь разницей, что очки теперь не записываю.

Потом добавил серьезно:

- Я считаю так: в социалистическом обществе все люди постепенно становятся такими «тэвэтэтовцами». Ну, а если еще попрактиковался в детстве, то, конечно, назад не пойдешь. У меня и до сих пор еще сохранилась книжка «ТВТ».

- Неужели?! - даже подскочил я.

Дело в том, что я давно уже искал эту книжку, чтобы переиздать ее, но никак не мог найти, так как фашисты во. время оккупации уничтожили паши библиотеки. И вот счастливый случай помогает. Борис Иванович немножко удивился, что я так заинтересовался этой книгой, достал ее и подал мне. Книжка была такая потрепанная, что и хранить-то ее не было никакого смысла. Я сказал об этом Борису Ивановичу.