Арнольд Негго - Остров великанов. Повесть

Доктору Руммо не удалось поговорить со своим шефом сегодня утром. Во время его визита Альберт спал еще сладким сном, и Ребане, которая была очень обеспокоена предстоящим разговором с Уйбо, попросила милого доктора заглянуть двумя часами позже. Через два часа доктор явился. Сообщив Альберту об аресте Густавсона и самоубийстве профессора Миккомяги, доктор высказал предположение, что крах тартуской группы произошел по вине неизвестного им советского контрразведчика, которому каким-то образом попали в руки списки «Витязя».

- Примерно за час до самоубийства, - рассказывал доктор, профессор Миккомяги сообщил мне, будто советские органы госбезопасности узнали о местонахождении каких-то ценностей генерала Лорингера. Если не ошибаюсь, профессор имел в виду бумаги генерала Лорингера, якобы попавшие в руки советских чекистов.

После рассказа доктора в кабинете, где происходил этот разговор, наступило тягостное молчание. Лицо Руммо, сохранявшего внешнее спокойствие, покрывала мертвенная бледность. Альберт Ребане сидел, онемев от ужаса. Он долго с тупым изумлением смотрел в глаза доктору, точно пытаясь в них что-то прочесть, затем судорожно провел ладонью по вспотевшей лысине и вдруг разразился истерической бранью:

- Нас предали! Жить! Я еще хочу жить! Меня не тронут, я больной человек… Кярт, Кярт! Мы погибли!..

Из спальни в гостиную быстрыми, бесшумными шагами вошла Ребане. Холодным взглядом окинув растерянных собеседников, она резко произнесла, обращаясь к доктору:

- Вы лжете, Карл Гетс! О местонахождении тайника генерала Лорингера знали только четыре человека. Двоих из них уже нет в живых…

- Простите, дорогая Кярт, - нахмурился доктор, - но я, право, не понимаю вашего тона… а кроме того, при чем здесь Карл Гетс?

- Оставьте! - поморщилась Ребане. - Я Гертруда Лорингер…

Доктор молча вскочил с кресла, вытянулся в струнку и почтительно щелкнул каблуками. Больше никаких вопросов доктор не осмелился задавать. Он только отвечал - четко, коротко, по-военному.

Узнав от доктора, что советские органы госбезопасности каким-то чудом заполучили найденные в докторском флигеле секретные бумаги генерала Лорингера, баронесса перестала сомневаться в искренности его слов.

- Скорее всего, - говорил доктор, - бумаги могли к ним попасть через Филимова. Кстати, еще в больнице Филимов мне рассказывал, будто видел среди документов в замшевой папке какой-то старый план Мустамяэского замка с указанием всех потайных ходов, проложенных в его стенах. Видимо, рапорт Вальтера он тоже им передал. Я пришел к твердому убеждению, что приезд Ояранда в Мустамяэ - тоже дело его рук.

- Предатель! - заскрипел зубами Альберт. - Быть может, он и есть неизвестный советский контрразведчик?

- Этого не может быть, - уверенно проговорил доктор.

Баронесса слушала доктора с ледяным спокойствием, только на бледном лице ее явственней проступили под глазами синие тени.

- Скажите, доктор, - спросила она наконец, - когда именно Ояранд собирается навестить нашу школу?..

- Понятия не имею, - ответил доктор. - Вероятно, сегодня, если уже не приехал.

Баронесса поднялась с кресла.

- Бежать! - не выдержав, простонала она. - Надо бежать сегодня же! Сейчас же! Скорей в машину, доктор! Мы успеем, Пиллер еще на острове. О, я награжу вас щедро, очень щедро, милый доктор. Вам нельзя оставаться здесь. Не сегодня-завтра вас заберут… Идите со мной!

Она торопливо бросилась к стенному шкафу и через потайной ход провела доктора в комнату Курта.

Здесь, передвинув в углу за картиной едва заметный рычажок, она отвернула ковер и стукнула в стену. Часть стены отошла, открыв вход в черный каменный колодец. Железная винтовая лестница круто падала в пропасть. На верхней площадке, на стене, - большой овальный герб на железном щите. В луч фонарика вплыла потемневшая от времени бронзовая сова с предостерегающе поднятым мечом. Круглые, горящие при свете глаза совы казались живыми.

Баронесса повернула перстень. Камень сдвинулся, под ним оказался выпуклый острогранный металлический ромб с глубоко вырезанной немецкой готической буквой «Л». Это был фамильный перстень Лорингеров. Она приставила перстень к рукоятке меча. Ромбик мягко утонул в скважине. Инициалы плотно вошли в металл. Раздался щелчок. Тихий, глухой звук медленно уплыл на дно колодца. Дверь с гербом распахнулась, образовав овальное отверстие.

В узком высоком застенке - мрак и мороз. Стены из грубых плитняковых глыб обросли густым снежным ворсом.

На каменном потрескавшемся полу поблескивали старинные сабли, канделябры, серебряные кубки с гербами, хранящиеся, возможно, еще со времени Людвига.

Через искусно скрытую в каменной стене дверцу баронесса провела доктора дальше, в сводчатую, с мозаичным паркетом комнату, стены и низкий потолок которой были расписаны жуткими картинами. Отвратительные чудовища с перекошенными человеческими лицами, черти, висельники и мученики в кипящих котлах смотрели из темноты на пришельцев со всех сторон.

Вдоль стен с немецкой аккуратностью были сложены десятки больших и маленьких ящиков, обитых железом, коробки с хрусталем, картины в чехлах, бронзовые статуэтки, вазы и несколько узких брезентовых мешочков.

- Здесь золото! - Баронесса показала доктору на брезентовые мешки. - Мы возьмем его с собой за границу… все остальное уничтожим.

Подняв валявшийся на полу нож, она небрежным жестом распорола первый попавшийся мешок и запустила в него руки.

На пол посыпались золотые цепи, браслеты, старинные броши, драгоценные ювелирные сувениры и мелкие золотые монеты старинной чеканки.

В полутьме золотые вещи, казалось, ожили. Они ползли, извивались, тупо тыкались холодными носами в отяжелевшие пальцы баронессы…

Вслед за Ребане и Руммо в сокровищницу с трудом протиснулся Альберт… Глаза его лихорадочно блестели, большие белые руки от волнения судорожно сжимались и разжимались. Ему было мучительно больно держаться на ногах. Пошатываясь, он добрел до распоротого мешка и опустился на колени.

- Золото… это чистое золото! Я перепрячу его здесь в подземелье замка, - бормотал он, жадно погружая руки в золото. - Я скорее соглашусь снять с себя голову, чем позволю увезти его! - рыдающим голосом стал выкрикивать он, озверело оглядываясь на доктора и баронессу… - Я скорее сообщу о нем пограничникам, чем позволю вам тронуть его хотя бы пальцем! Оно принадлежит мне! Только мне!

- Будь мужчиной, Альберт! - с ненавистью бросила ему баронесса. Сейчас же спустись и передай «Национальному комитету», что высадка эмиссара невозможна. Мы ждали его вчера. Вероятно, этой ночью «Человек с Белого корабля» прибудет…