Юрий Збанацкий - Куриловы острова

Леонид Максимович.Я над этим, видите ли, не задумывался, но мне кажется, что вы немножко ошибаетесь. Вряд ли при коммунизме школа будет иметь те же содержание и форму, что и сегодня.

Мария Африкановна.Но ведь школа-интернат — это высшая форма?

Леонид Максимович.А мне кажется, что это обыкновенная разновидность советской школы.

Мария Африкановна не могла усидеть на стуле. Миколка слышал, как она застучала острыми каблучками по кабинету.

— Ну, знаете, уважаемый, я удивлена вашими взглядами на этот вопрос! Школа-интернат освобождает родителей, особенно мать, от непосильной тяжести — воспитания детей. Советская женщина благодаря школе-интернату может себя целиком посвятить общественно-политической, трудовой деятельности.

Леонид Максимович.Похоже на это... Но я как-то говорил с матерями, работницами швейной фабрики. Доказывал им, конечно, преимущества школы-интерната. А они в ответ: «А вы своего ребенка отдали бы в такую школу?» — «Отдал бы», — говорю я. «А у вас есть дети?» — «Нет». — «Вот то-то и оно. А я своего не отдам», — заявила одна из работниц. А за ней и остальные.

Мария Африкановна.Это их несознательность говорила.

Леонид Максимович.А возможно, глубокое материнское чувство. Кроме таких вещей, как трудовая, общественно-политическая деятельность, — еще существует на свете и чувство любви ребенка к родителям и родительской любви к детям. При коммунизме, наверное, эти чувства будут весьма высоко цениться, и ни один из родителей не пожелает лишить себя этого прекраснейшего из человеческих чувств. Собственно, коммунизм для того и строится, чтобы все человеческие чувства раскрывались и удовлетворялись как можно полнее. Поэтому захотят ли люди будущего иметь такую школу, которая отнимает у них детей, ограничивает проявление материнских чувств и отцовских обязанностей?

Мария Африкановна.Однако сегодняшняя практика вашей школы дает положительные результаты.

Леонид Максимович.Да. Ибо мы чаще всего дело имеем с детьми травмированными, искусственно лишенными радостей детства. Вот вам пример. Есть у нас ученик Конопельский. Неглупый, развитый, но испорченный семьей мальчик. Отец был видным работником в торговой сети. Мать заведовала винным магазином. Внешне семья жила культурной жизнью, передовые люди... Подчас даже кичились тем, что опередили современность. А оказалось — разворовывали государственные ценности, были самыми обыкновенными ворами. Ну и получили по заслугам. А парень очутился у нас в школе. Вот и нажили с этим Конопельским себе хлопот. Да еще каких! Или Маслов. Рос среди грязи, ругани, драк, отец пьяница, издевался на глазах ребенка над матерью, пока не отправил ее на тот свет, а сам попал в психиатрическую больницу. Сын прибыл к нам. Со всем багажом прошлого. Казалось бы, что у Маслова общего с Конопельским? Один грубиян, озлобленный, жестокий, другой — с виду культурный, вежливый, а вот нашли же общий язык...

Мария Африкановна.Вы, Леонид Максимович, блестящий психолог. Кстати, почему вы не пишете диссертацию? Понимаете, у вас вырисовывается блестящая тема. Ну, скажем условно: «Психология ученика школы-интерната». Чудесно! Свежо. Новаторски. Вопрос никем не разработан...

Леонид Максимович.Какой из меня исследователь...

Мария Африкановна.Не святые горшки лепят. Я же пишу. Каждый должен двигать вперед науку. За нас работать никто не будет. Я исследую видоизменение формы советской школы, вы — психологию ученика...

Леонид Максимович.Уважаемая Мария Африкановна, уж от исследований, сделайте одолжение, увольте. Практически я еще так-сяк, а в науке... Наука — это дело, требующее таланта, умения обобщать...

Мария Африкановна.Дело ваше. А только вы ошибаетесь. Научная работа — не такое уж сложное и трудное дело.

Леонид Максимович.Возможно. Не задумывался.

Миколка совсем очумел от такого ливня педагогической премудрости.

Солнце, очевидно, уже зашло. В окна заглянул вечер. Свет зажгли только, когда в кабинете появилось еще одно действующее лицо. Миколка его не мог видеть, но сразу узнал по голосу. Это оказалась Лукия Авдеевна. Она была явно чем-то взволнована, так как заговорила испуганным голосом:

— Леонид Максимович! Простите, но я должна доложить...

Леонид Максимович.Минутку, мы сейчас закончим разговор...

Лукия Авдеевна.Но ведь чрезвычайное происшествие!..

Леонид Максимович.Что случилось? (В его голосе тревога.)

Лукия Авдеевна.Ученик восьмого Курило сбежал из школы.

Леонид Максимович.Как это сбежал?

Лукия Авдеевна.Очень просто. Был и исчез. Как сквозь землю провалился.

Мария Африкановна тихонько смеется. Но Миколка слышит этот смех — ядовитый, злорадный, торжествующий.

Мария Африкановна.Выходит, что выводы ваши, Леонид Максимович, поспешны. Курило мы знаем. Он нам задал столько хлопот!.. Трудный, очень трудный ребенок. Разбил соседям окно, все убеждены, что это он, а ему хоть кол на голове теши — не я, и все.

Лукия Авдеевна.Теперь вы убедились, Леонид Максимович, кто баламутил всю спальню, кто бросал тень на хороших дисциплинированных ребят.

Леонид Максимович.Пока еще я ни в чем не убедился.

Лукия Авдеевна.Стоит ли теперь рассматривать на школьном совете вопрос? Мне очень не хочется доставлять неприятности своим воспитанникам. Спальня-то образцовая.

Миколка от удивления рот раскрыл. Так вот они как развернулись, дела в интернате! И все, выходит, из-за него, из-за Миколки. Как хорошо, что он вовремя попал в этот угол, услышал собственными ушами такое, о чем даже не подозревал! Но что скажет Леонид Максимович?

Леонид Максимович сказал решительно и даже язвительно:

— Школьный совет состоится. А насчет бегства Курилы вы преувеличиваете. Некуда ему бежать. Он уже раз бежал и ожегся. А потом — не маленький, знает, что далеко не убежит, не так просто быть бродягой. Здесь что-то другое... А что, вы, наверно, и сами догадываетесь.

В кабинете на некоторое время наступила мертвая тишина. Миколка слышал, как громко стучало его разволновавшееся сердце.

Валентин Конопельский позднее всех обитателей спальни узнал про внеочередное заседание школьного совета. О чем на нем будет идти разговор, ему никто толком так и не сказал. Будет заседание — и все. Уже перед самым началом Лукия Авдеевна сболтнула о повестке дня.

— Мальчики! — сказала она таинственно. — Новый подкоп под нашу спальню. Северинов оказался нечестным, подал заявление в школьный совет. Вас обвиняют в самых немыслимых поступках. Мальчики! Вы должны дать отпор, мы не имеем права рисковать честью нашего коллектива.