Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра [litres]

Он кивнул, книгу положил на стул. Взял себя за подбородок.

— Я тоже хочу признаться. Только ты в хорошем, а я наоборот… Я сейчас достал из кармана монету с «Перси Дугласом». Чтобы отдать… А она бряк на пол — и в эту щель… — Он ступней в сером носке провел по щели между половиц. — Теперь никак не достать, да?

— Ну… разве что при капитальном ремонте, — огорчилась я. И сразу встряхнулась: — Да ладно! Не будем унывать!

— Жалко же, — виновато бормотнул он. — Коллекция будет неполная.

— А она и так не полная. И кроме того… — я решилась наконец еще на одно признание. — Все равно я хотела подарить ее тебе. — И, кажется, порозовела, будто красна девица на первом свидании.

Он печально глянул через стекла.

— Да?.. Тогда еще больше жалко.

И тут мы услышали Лоську. Оказывается, он стоял в дверях.

— Женя, ты подари другую монетку. А то ведь обидно…

Будто я сама не догадалась бы!

— Да! — Я вытряхнула денежки-кораблики из футляра (всего-то три теперь), они звякнули на столе. — Пашка, выбирай!

— Да что ты. Не надо…

— Надо … — я посмотрела в упор. «Неужели не понимаешь? Ведь получилось, что мы как одна корабельная команда». Лючка тогда сказала даже более правильные слова: «корабельное братство». Может, случайно обронила, но правильно. «Разве ты не согласен?»

Пашка нагнулся над столом. Глянул через плечо на меня, на Лоську, опять нагнулся.

— Можно бригантину?

— Конечно! Это «С э нчери», «Столетие». Так ее назвали в честь юбилея судовой компании! — Я говорила, кажется, слишком весело — чтобы Пашка не подумал, будто мне жаль. Мне и правда было не жаль!

Пашка повертел монету, посмотрел с двух сторон. И вдруг:

— А королева на тебя похожа. То есть ты на нее.

Я расхохоталась от души:

— Ох и сказал! Смотри — она королева ! А я… никакая.

Он старательно глянул еще раз на монету, на меня.

— Нет ты «какая». Похожа… Да не бойся, ее величество про это не узнает…

И мы стали смеяться уже втроем.

И пошли пить чай.

А потом Пашка заторопился:

— У меня дома все еще кавардак. Хотел сегодня закончить уборку, а сам сюда. Родители придут — будет цирк… Женя…

— Что…

— Я завтра приду! У меня бабка, она всякие лекарства готовит, народные. Только сегодня ее нет, завтра приедет, я у нее возьму мазь для ноги. Сразу все пройдет, испытано… И мы — в библиотеку, книжку отдавать. Ладно?

— Один-то боишься? — поддела я.

— Конечно. Как начнут воспитывать…

— Могут и при мне.

— А ты заступишься.

— Ладно уж…

Они с Лоськой утащили вниз по лестнице бренчащий велосипед. Лоська вернулся, и мы помахали Пашке из окна. А он нам. И укатил с завернутой в газету книжкой на багажнике. И я… вдруг поняла, что нога у мння уже ничуточки не болит. Ступай, как хочешь! Сперва не поверила даже. Потопталась… Ура! Одно обещание мази сработало как лекарство!

— Лоська, пойдем погуляем! У меня все прошло!

Он сказал опасливо:

— Смотри, чтобы хуже не стало.

— Не станет! Мы недалеко, до кафе «Паровоз». У меня десять рублей есть, угостимся мороженым.

Лоська не стал отказываться.

Мы за пластмассовым столиком съели по большой порции земляничного.

— Не капни на паруса.

— Не страшно, капли тоже красные… Женя…

— Что, Лось?

— А Пашка… он хороший. Мы, пока ехали к тебе, поговорили, и сразу… понятно.

— А ты не хотел к нему идти.

— Я не не хотел , а думал…

— Что?

Он вытер запястьем губы, глянул исподлобья.

— Думал… вы станете вдвоем дружить, а я… опять…

— Ох, балда! Все-таки надо дать тебе по загривку.

— Ага, дай, — он согнулся, сунулся ко мне головой. Я пятерней прошлась по его волосам-колючкам. Столик зашатался, на нас оглянулись соседи. Мы встали и поскорее ушли. И побрели куда глаза глядят. По улице Машинистов.

— Женя, я забыл сразу сказать… Мама велела передать спасибо за подарок. За этот… — он потеребил подол с якорями. — Сперва удивилась, когда меня увидела, потом… в общем, говорит: хорошо, что ты с ней подружился. То есть с тобой…

Я не знала, что ответить. Бормотнула что-то вроде «да ладно, о чем разговор…» А он пнул на асфальте сигаретную коробку и признался, глядя под ноги:

— Я сперва не хотел брать. А ты сказала, что он брата… Я и подумал…

— Что? — шепотом спросила я.

— Это… подумал… может, ты поглядишь на меня, и тебе покажется, что я тоже… немного брат…

Я обняла его за плечо, придвинула, и мы пошли совсем рядышком, вплотную. И ничего больше не говорили. Лоська посапывал на ходу и облизывал губы. И шли бы мы так, наверно, до края города, но повстречали еще одного брата, большого.

Илья двигался навстречу не один, а с той самой девицей. Бодро обрадовался.

— О, привет, мучача и мучачо! Далеко собрались?

— Гуляем. Вы тоже? — светски осведомилась я.

— Мы были на оргсобрании в универе… Это Таня. Таня, это моя сестра Евгения.

— Мы знакомы, — сказала она и поулыбалась. Я тоже.

— А это будущий Капабланка Всеволод, я говорил… Дружище Всеволод, я беседовал о тебе с местным шахматным лидером, он просит, чтобы ты записал для него несколько своих партий.

Лоська набычился:

— Я не умею…

— Вот досада, я не учел… Ладно, позже встретимся, поговорим…

Мы распрощались. Лоська проводил меня до дома, выпросил копию «Фрегата „Виолы“» («У тебя же есть пока библиотечная») и отправился постигать корабельную премудрость. А я поморщилась и легла. Нога опять болела, правда слабее, чем утром… Ну и пусть болит! Все равно в душе была сплошная улыбка — широченная такая, во весь рот.

Ввалился Илья с пачкой учебников под мышкой. Уронил их на стол.

— Груз философии, — сказала я.

— Ох, не говори. И это лишь малая часть…

— Слушай, братец, ты можешь хотя бы при своих девицах не называть меня мучачей?

— А что такого?.. Ладно, исправлюсь. Просто я сегодня замотанный и недальновидный. С Лоськой тоже ляп выдал. Не сообразил, что он не знает шахматной теории.

— Он занимался в кружке, да, видно, мало… Иль, а ты не обиделся, что он в твоем костюме?

Илья пальцем поправил очки (очень похоже на Пашку).

— Я и не обратил внимания… То есть, обратил, но подумал, что просто похожий. Мало ли таких продают для пацанят.

— Это твой…

— Ну и ладно. Чего ему лежать без пользы?.. Женька, я помираю от голода!

— Сейчас разогрею суп и макароны… Постой-ка! — Я дотянулась до книги «Алые паруса». — Вчера Лоська надел твой наряд и нашел в кармане таинственную записку. Вот эту…

— Смотри-ка ты… — осторожно заулыбался Илья. Взял бумагу, сел со мной рядом. — Это мы с папой играли в отгадки. Он меня поддразнивал, говорил, что никогда не разгадаю его компьютерный пароль.

— Разгадал?

— Нет. Сразу не смог, потом стало не до того… Папа говорил: в пароле зашифровано имя из трех букв. Оно одинаковое у трех человек — у знаменитого артиста, у какого-то доктора и у морского капитана. Видишь, я сокращенно записал: ар… до… кап.