Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

- Этого я тоже не знаю, - сухо ответила Ольга Михайловна. - Если они обоснованы, если у вас есть факты, поступайте, как находите нужным.

- По закону?

- Да. По закону, - повторила рецептар.

- Обэхаэс для того и создан, чтобы бороться с хищениями, - сказал Маслюков и посмотрел на санитарку, сидящую с упрямо поджатыми губами.

Как быть? Если на этом закончить разговор и, извинившись, отпустить женщин, может случиться так, что они сговорятся молчать. В аптеке сейчас все знают и обеспокоены их вызовом. Они же на обратном пути придумают какой-нибудь пустяковый предлог и не скажут, зачем их вызывали в отделение милиции. А ведь эта затея имеет определенную цель. Шарковский должен узнать, что о его комбинациях с лекарствами известно в ОБХС. «Надо сделать так, чтобы они рассердились на Шарковского, - решил Маслюков и забарабанил пальцами по столу. - Связать их одной веревочкой».

- Так… Значит, говорить вы не хотите, - строго проговорил он.

- Нет. Мы не хотим наговаривать, - поправила его Ольга Михайловна.

- Понимаю. Не в ваших интересах.

- А что это значит?

- А это значит, что, когда начнется следствие, может выясниться, что Шарковский старался не только для себя…

- Ну, ну, ну… Ты, пожалуйста, не намекивай, - перебила его Аннушка. - Вижу, куда гнешь.

- А куда?

- А туда… Носом в грязь тыкаешь… Не пристанет. Ишь ты какой хитрый!.. «Не для себя старался»!.. - все больше волнуясь, говорила она. - А для кого? Для меня, что ли? Для Ольги Михайловны?

- Я про вас еще ни слова не сказал.

- И не скажешь. Вы тут привыкли со всякими жуликами да спекулянтами дело иметь. «Не для себя старался», - снова повторила она фразу, особенно возмутившую ее. - Вон куда удочку закидывает!

- Аннушка, не волнуйтесь, - попробовала успокоить ее Ольга Михайловна, но из этого ничего не вышло.

- Каким колобком подкатывается, - продолжала горячиться санитарка. - Ты мне прямо скажи: что я украла? Взяла я себе позапрошлую зиму касторки с литр, лепешки из дуранды жарить. И то с разрешения. Рыбьего жиру брала раза два для внучки. Вот и все мои грехи перед Советской властью.

- А почему вы покрываете Шарковского? - спросил Маслюков.

- Кто покрывает? Я? А на что он мне сдался? Да пропади он пропадом! Расстреляйте, пожалуйста, не пожалею… А только правильно Ольга Михайловна говорит. Нет у нас фактов. Не пойман - не вор. Он меня к своим шкафам близко не подпускает. Даже уборку делать в дефектарной без себя не позволяет.

- Ну, хорошо. Все это мы, конечно, выясним.

- Вот и выясняйте. А на людей поклепы зря не возводите.

Теперь можно считать, что цель достигнута. Санитарка задета за живое и, вернувшись на работу, молчать не будет.

- Товарищ Каряева, мы вас пока ни в чем не обвиняем, - сказал Маслюков. - Напрасно беспокоитесь. Вызовем еще раз на площадь. А вы за это время лучше припомните… Я уверен, что и факты найдутся, если в памяти порыться как следует. Нам надо установить правду.

На обратном пути, как и предполагал Маслюков, между женщинами произошел разговор.

- Как это все неприятно!.. Знаете что, Аннушка, - тихо предложила Ольга Михайловна, - не надо нашим ничего говорить… Особенно о Романе Борисовиче. Будем держаться в стороне.

- Покрывать? - сердито буркнула санитарка.

- Почему покрывать? Пускай милиция сама выяснит.

- Да вы что, Ольга Михайловна! Вы слышали, что он сказал? «Мы, говорит, пока ни в чем вас не обвиняем»… Пока! Шарковский сухим из воды выйдет - вот помяните мое слово, - а нас грязью замажут. Он хитрый… хапуга! Чуяло мое сердце, что все это наружу выйдет. Рано или поздно все откроется.

- Безусловно. Сколько бы веревочка ни тянулась, кончик всегда найдется. Но все-таки нам надо молчать. Самое лучшее - молчать. Время военное…

- Ну не-ет! - угрожающе протянула Аннушка. - Я ему сейчас все выложу. Я душу отведу… Сколько раз он меня одергивал! «Не вмешивайтесь. Дело не ваше», - передразнила она Шарковского. - Вот тебе и не наше дело! Меня первую спросили про его шахер-махеры… Значит, мое это дело? А я что? Слепая, что ли? Не видала, какую он лавочку у нас под носом устроил… Картины ему три раза приносили. Говорят, многие тысячи золотом стоят… Я видела, все видела…

Придя в аптеку, Аннушка первым делом отправилась в дефектарную.

- Ну что… допрыгались, Роман Борисович? - спросила она дефектара, отпускающего лекарства фасовщице.

- Что такое? Как ты сказала?

- А так!.. Допрыгались, говорю! В милицию вызывали и про ваши комбинации спрашивали.

- Кто спрашивал?

- Обэхаэс…

К удивлению Аннушки, это сообщение не произвело особенного впечатления. Шарковский внимательно посмотрел на санитарку и пожал плечами.

- Каждая организация существует для какого-нибудь дела, - равнодушно сказал он. - Если там делать нечего, то пускай спрашивают. А вы, товарищ Каряева, следите лучше за кубом. В дефектарной вам делать нечего.

- Не указывайте! Я свои обязанности лучше вас знаю. Вот погодите… Следствие начнется, не так запоете, - проворчала она себе под нос, но так, чтобы это слышал Шарковский.

В конце рабочего дня Шарковский подошел к рецептару.

- Ольга Михайловна, в милиции действительно интересовались моей особой? - вполголоса спросил он.

- Да. Задавали вопросы, имеющие явное отношение к вам. Догадаться было не трудно.

- Странно… Неужели настучал кто-нибудь из ваших работников?

- Поищите лучше среди ваших знакомых, Роман Борисович.

- Мои знакомые доносами не занимаются. Я подозреваю новую кассиршу.

- Валю! Не говорите глупости. Прекрасная, самоотверженная девушка. Чем вы ей насолили?

- Иногда личные мотивы не имеют особого значения. Она подослана к нам с определенной целью,

- А если и так… вас это тревожит?

- Ничуть.

- Меня тоже.

Шарковский с минуту молчал, выжидая, пока Ольга Михайловна писала рецепт.

- Вы думаете, что они затевают дело? - спросил он,

- Думаю, что да.

- Эх-хе-хе!.. - шумно вздохнул Шарковский, - Опять надо архив поднимать. Хорошо, что я человек предусмотрительный и на каждый грамм у меня есть бумажное оправдание. Не там они ищут причины своих неудач… Кто виноват в том, что война застала нас врасплох? Столько было разговоров, а как до дела дошло… Везде дефицит.

- Роман Борисович, вы напрасно мне это говорите, - резко сказала Ольга Михайловна. - Оправдывайтесь там… Я отказалась давать показания… Я не имею фактов.

- Так их и нет, Ольга Михайловна.

- Тем лучше для вас.

Не желая больше разговаривать с Шарковским, Ольга Михайловна отправилась в ассистентскую за готовыми лекарствами,

Вечером к Шарковскому пришел участковый инспектор.

- Роман Борисович, разрешите войти? - с некоторым смущением сказал он, останавливаясь в дверях дефектарной.