Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

Шарковский поднял полные слез глаза на Ивана Васильевича и, мотая головой, задыхаясь, с трудом проговорил:

- Я не могу сейчас.

Он долго сидел, опустив голову на грудь. Плечи его вздрагивали.

- Отвечайте на вопрос. Я жду! - еще более твердо приказал подполковник, когда Шарковский полез в карман за платком. - Какое это число?

- Число?.. Не помню… забыл…

- Число у вас записано? Может быть, здесь? - спросил Иван Васильевич, пододвигая лежащие на столе документы.

- Нет… я помнил… четырехзначное число… забыл… потом я вспомню…

- Хорошо. Вечером поговорим. Постарайтесь вспомнить, - сказал Иван Васильевич поднимаясь.

Арестованный был в таком состоянии, что продолжать допрос не было смысла. Нужно было дать ему успокоиться и прийти в себя. Главное сделано. Иван Васильевич ждал от Шарковского большого сопротивления и готовился к упорной психологической борьбе, но почему-то этого не случилось. Он понял, что в отношениях между Шарковским и Тарантулом - Мальцевым есть какая-то тайна, и она сейчас сыграла решающую роль. Так или иначе, но Шарковский «раскололся» и сильно облегчил работу. Сделав Маслюкову знак отправлять арестованного, он собрал отобранные при обыске вещи и протокол в портфель.

- До свиданья, товарищи! - обратился он к работающим за своими столами следователям. - Большое вам спасибо за помощь!

Вернувшись из Управления милиции, Иван Васильевич спустился в столовую и только здесь почувствовал, как он проголодался. Большинство столиков были свободны. Обедали опоздавшие.

- Иван! Иди сюда.

Оглянувшись, он увидел солидного офицера в морской форме.

- А-а! Костя! Ты когда вернулся?

- Часа полтора назад. Садись.

Устроившись за столиком с Каратыгиным, Иван Васильевич заказал обед и, откинувшись на спинку стула, с удовольствием вытянул ноги.

- Ну, рассказывай, как путешествовал?

- Долгая история… Поговорим лучше о тебе. Ребята в порядке? Аля и Коля?

- Пока все идет хорошо. В основном распутали. Только что взял одного, а на днях ликвидируем всю банду. Начальство торопит.

- Это правильно. Надо торопиться, Иван, Скоро начнем наступать.

Официантка принесла хлеб, столовый прибор, но пообедать Ивану Васильевичу удалось только через полчаса. В дверях появился взволнованный и запыхавшийся от быстрой ходьбы Маслюков.

- Что-то у нас случилось, - проговорил Иван Васильевич, заметив приближающегося помощника, и, когда тот остановился в двух шагах, спросил: - Ну? Сбежал, что ли?

- Сбежал, товарищ подполковник. Совсем сбежал… на тот свет…

- Что это значит?

- Мертвый…

- Новое дело… Как же так? Да вы успокойтесь, Сергей Кузьмич. Садитесь, - сказал Иван Васильевич и, увидев, что Маслюков покосился в сторону Каратыгина. прибавил: - Можно, можно. Он в курсе дел. Рассказывайте.

- Да мне нечего особенно и рассказывать, товарищ подполковник. Ехали мы молча. Он сидел забившись в уголок и только глазами моргал. Все было нормально. А потом… Уже сюда, во двор, въехали, он вдруг бряк… и готов. Немного подергался - и все. Не понимаю… Инфаркт его хватил, что ли…

- Все может быть. Возраст такой, как раз для инфаркта… Врача вызывали?

- Вызывал. Констатировал смерть, но отчего и почему, не говорит. Надо делать вскрытие.

- Неприятность… - задумчиво проговорил Иван Васильевич. - Костя, ты еще тут посидишь?

- А что?

- Попроси, чтобы с обедом подождали. Схожу посмотрю. Не нравится мне эта смерть.

Длинными коридорами прошел Иван Васильевич в здание внутренней тюрьмы. Шарковский лежал в приемной на широкой деревянной скамейке. Первое, что бросилось в глаза, - это посиневшее лицо умершего. Рубашка была расстегнута, и кожа на груди покрылась темно-синеватыми пятнами.

«Что же это такое? - думал Иван Васильевич. - Естественная смерть от инфаркта или самоубийство? Может быть, разговор о Тарантуле привел его в такое состояние, что он не выдержал и отравился. Но когда? Где он взял яд? А может быть, отправляясь в милицию и зная о том, что ему приготовлено, яд принял заранее?»

- Сергей Кузьмич, в боковом кармашке пиджака у него вы смотрели во время обыска?

- Кажется, смотрел…

- Почему «кажется»?

- Не уверен, товарищ подполковник. Во всяком случае, снаружи рукой прощупал, это я помню.

- А не остался ли там какой-нибудь порошок?

- Вряд ли… А вы думаете, что он принял порошок? Не-ет! Этого не может быть. Всю дорогу я с него глаз не спускал. Сразу бы увидел, - уверенно сказал Маслюков.

- В инфаркт я не верю.

- Почему?

- С плохим сердцем в разведке не работают. Тут что-то другое. Вы обратили внимание, какое на него впечатление произвело сообщение о Тарантуле?

- Конечно. Он не знал, что Мальцев и Тарантул одно лицо.

- В том-то и дело. Тут какая-то тайна. И вот, видите, тайна ушла в могилу.

- Мальцев расскажет.

- Он может и не знать… А что, если и Мальцев… - начал было Иван Васильевич и, не договорив, задумался.

- Что будем делать, товарищ подполковник? - спросил Маслюков после того, как Иван Васильевич, нагнувшись к телу, поднял веко и посмотрел глаз.

- Что делать? - машинально переспросил Иван Васильевич, думая о другом. - Явное отравление. Не знаю, почему врач не мог определить сразу…

- Он у нас слишком ученый. Сто раз примеряет и только потом отрежет, - с усмешкой заметил Маслюков.

- Н-да! Что делать? - опять повторил подполковник, не слушая помощника. - Что делать? Пускай тут где-нибудь полежит до завтра…

Назад в столовую Иван Васильевич возвращался с тяжелым чувством совершенной ошибки. Что-то, где-то было не предусмотрено, недодумано, и вот результат. Дело осложнялось. Многие предположения, которые должен был подтвердить и уточнить Шарковский, повисли теперь в воздухе. Секрет пластинки остается секретом. Облаву на кладбище придется проводить вслепую. И, наконец, последняя тайна. Единственным утешением может служить то, что он успел выяснить назначение закрытой шкатулки, найденной при обыске у Лынкиса.

За столиком с Каратыгиным сидел один из его помощников и о чем-то оживленно рассказывал. При виде подполковника он встал и пересел за соседний стол.

- Ну что, Ваня? Действительно инфаркт?

- Какой там к черту инфаркт!.. Отравился цианистым калием. Посинел весь.

- Как же ты не предвидел? Я всегда считал, что ты на два дня вперед заглядываешь…

- Не издевайся, и без того на сердце кошки скребут.

- Ничего, Ваня… Мало ли что в жизни бывает!.. А у меня настроение сейчас великолепное! Исход войны определился…

Подполковник не слушал своего друга. Неожиданная смерть Шарковского спутала все его планы. И чем больше он думал, тем больше росла тревога в душе.

«А что, если он никому не сообщил о вызове в милицию? - размышлял Иван Васильевич. - Что, если он понял и предупредил Мальцева о том, что они в ловушке? Но ведь ловушка еще не захлопнулась, и Тарантул на свободе. Значит, он может скрыться. И навряд ли такой человек уйдет просто так… Из мести он оставит после себя память».