Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

- Правильно.

- У тебя есть на чем записывать?

- Есть.

- На глазах у него не надо крутиться.

- Отойдём в сторонку.

Они отошли в конец прохода, откуда Горский был хорошо виден.

- Давай записывай. Резинку покупает, - шепнул Стёпа, толкнув приятеля в бок.

Вася достал записную книжку и занёс первое наблюдение. Долго они ходили за Горским на почтительном расстоянии и старательно записывали все, что видели. Степе быстро наскучило это хождение, и он даже пожалел, что предложил такой план, но отступать было уже нельзя. Васю же, наоборот, чем дальше, тем сильней захватывала эта слежка. От волнения, спешки, сокращений и грубых ошибок записи у него получались малопонятные. Потом он и сам не мог разобрать, что записал:

«У магаз. см бел. резинку. Не купил. Говор. с хоз. ход».

«Ст. у ворт. Здоровал. с женч».

«Ход. Ост. Молка куп. вып стак.»

«Говр. с парнем заст. молния».

И все в таком духе Ребятам уже наскучило ходить за Горским, когда они приблизились к решётке, огораживающей рынок со стороны улицы Некрасова. У выхода что-то случилось. В толпе послышался крик женщины, ругань…

Стёпа поравнялся с высоким человеком, глаза которого горели любопытством и рот был полуоткрыт.

- Что там? - спросил он ротозея.

- Вора поймали. Вон он как крутится… Ишь ты…

Из-за толпы Стёпа не видел, кто кого поймал, и хотел было протискаться в самую гущу, но в этот момент Вася сердито окрикнул:

- Смотри, уходит… не отставай!

Горский торопливо пробирался вдоль решётки к выходу.

Выбравшись на улицу, ребята остановились.

- Ну, что теперь? - спросил Стёпа, провожая глазами удалявшуюся фигуру.

- Пошли за ним, - мотнув головой, сказал Вася.

- А стоит ли, Вася? - неуверенно спросил Стёпа.

- Ясно. Теперь мы узнаем, где он живёт.

Вася знал, что его друг быстро загорался и так же быстро остывал, а поэтому не обращал внимания на нотки сомнения, появившиеся в его тоне.

- Только ты на него не смотри. Он по своим, а мы по своим делам, - говорил Вася, увлекая за собой приятеля и ускоряя шаги. - Это вредная контра. Миша говорил - хуже ракетчиков.

У Литейного проспекта Горский перешёл на другую сторону улицы и стал на трамвайной остановке. Ребята задержались на углу.

- Трамвая ждёт, - сказал Стёпа.

- Да.

- Ну, а теперь что?

- Посмотрим сейчас. Ты не выглядывай из-за угла. Увидит.

- Может, лучше майору позвонить?

- Сейчас не надо. Потом позвоним.

Подошёл трамвай и закрыл Горского. Вместо стёкол в вагоне была вставлена фанера, и не было видно, что делается с той стороны.

- Смотри по ногам. Уедет, - забеспокоился Вася, приседая на корточки.

- Ничего не видно.

- Уедет… Из-под носа уедет. Сел он?

Трамвай звякнул и тронулся. Горского на остановке не было.

- Так и есть, уехал. Пошли! - крикнул Вася и бросился догонять уходящий трамвай.

К счастью, на повороте была переведена стрелка, трамвай затормозил, и ребята успели вскочить на заднюю площадку.

- Тут он?

- Тут. Вон сидит на поперечной скамейке.

- Осторожно. Не высовывайся.

Проехали Пять углов, Витебский вокзал. У Технологического института Горский перешёл на остановку третьего маршрута. Ребята не отставали.

- Вася! Он туда едет… - начал догадываться Стёпа, когда они вошли следом за Горским в вагон трамвая.

- Ага! Здорово получается. Да ты сядь в угол и отвернись, - сердито пробормотал Вася. - Нельзя крутиться у него на глазах. Сиди, будто не твоё дело.

Догадка ребят оправдалась. По Международному проспекту они приближались к линии фронта. Ехали долго. Переехав Обводный канал, Горский неожиданно покинул вагон. Ребята прозевали и, спохватившись, выскочили из трамвая на ходу. Слева - пустырь, справа - новые дома.

На широком шоссе одиноко стоявшие подростки резко бросались в глаза, и стоило Горскому оглянуться, как он сразу бы заметил их, но им повезло и на это г раз. Недалеко от остановки стояла гружённая сеном военная повозка, за которую они спрятались. Под высокой аркой ворот недостроенного дома Горский остановился, оглянулся по сторонам и ушёл внутрь.

- Стёпа, а ведь это тот самый дом…

- Может быть.

- Если там двери по бокам… значит, он.

Под арку выходили две жёлтые двери, и у ребят никаких сомнений больше не осталось: это был тот самый таинственный дом, о котором говорил Миша.

Дверь оказалась открытой. В коридоре - кучи строительного мусора. Лестница вела наверх и вниз, в подвал.

Затаив дыхание, ребята прислушались. Где-то внизу раздался шорох.

- Слышал?

- Ага! Это он.

- Ну, что теперь?

- А, была не была! - сказал Вася. - Идём.

- Фонарь у тебя где?

- В кармане… Тихо!

На цыпочках они подошли к перилам и медленно начали спускаться в подвал. Слегка задрожала земля от проходившего трамвая, потом загудел грузовик. В подвале было тихо. Осторожно остановились они перед массивной дверью. Сюда ещё проникал дневной свет сверху. Стёпа вопросительно взглянул на друга. У Васи в ответ блеснули глаза, и он махнул приготовленным на всякий случай фонариком.

- Вперёд! - шепнул он и потянул за скобу.

Дверь неожиданно скрипнула, ребята присели и с трудом удержались, чтобы не удрать. Через минуту успокоились, вошли внутрь и словно окунулись в чернила. Под ногами захрустел песок. Ощупью перебирая руками, по сырой стене, они дошли до угла и остановились. Снова послышались какие-то шорохи, справа за стеной, но очень далеко. Сердце у Васи от волнения колотилось, зубы выбивали мелкую дробь, но какая-то сила толкала вперёд, и в полной темноте он продолжал двигаться вдоль стены, увлекая за собой Стёпу. Он понимал, что свет фонаря виден далеко, и, пока они не установили, где находится Горский, решил фонарь не зажигать.

Скоро они дошли до нового поворота. Здесь начиналась поперечная стенка, и в нескольких метрах от угла оказалась дверь, такая же массивная, как и при входе.

Проникнув во второе отделение подвала и сделав несколько шагов, ребята увидели далёкий свет фонарика.

- Он!

Наступая друг другу на ноги, вытянув руки вперёд, они бросились в сторону, наткнулись вытянутыми руками на кирпичную стенку, присели и замерли, прижавшись к стене. Хотелось зарыться головой в песок, спиной вдавиться в холодный кирпич. Они были открыты со всех сторон, и спасти их могла только темнота.

- Это ты виноват… - шепнул Стёпа.

- Тихо!

Прижимаясь друг к другу, они долго сидели не шевелясь. Ноги затекли и онемели. Но вот фонарик, слегка покачиваясь, начал приближаться. Горский освещал себе дорогу и ничем больше не интересовался. «Значит, не услышал». Все громче хрустел песок. Вот Горский откашлялся и сплюнул. А вот и скрылся за дверью, которую с гулом захлопнул. Железо заскрежетало по железу, и все стихло.