Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

- Мамаша, давайте об этом не торговаться, а то как в аристократическом обществе получается: откроют двери и каждый другого ручкой приглашает, - дескать, войдите первым. Я в кино видел.

Это сравнение рассмешило старушку, и она принялась отбирать вещи.

- Что-то вы много накладываете.

- Только самое необходимое. У девочек так полагается, - сказала она.

- Да разве можно столько надеть за раз?

- За раз - нет, а в разное время - да… А скажите, брат этой девочки взрослый?

- Да. Вполне самостоятельный парнишка.

- Сколько же ему лет?

- Пожалуй, лет пятнадцать будет.

- Мальчик ещё, - с грустью сказала старушка. - Присаживайтесь к столу, сейчас мы чаю выпьем.

- Нет, что вы… Я не хочу, - запротестовал было Сысоев.

- Если вы пришли не как торговец, а как ленинградец, вы ещё посидите и выпьете чашку чая.

Сысоев смутился. Эти слова отрезали всякую попытку нового отказа. Старушка завязала узел с вещами и занялась приготовлением чая.

- Насколько я понимаю, мамаша… - начал Сысоев, но спохватился. - Может быть, вам не нравится, что я так вас называю?

- Почему же? По годам я действительно для вас мать.

- А все же, как вас по имени-отчеству?

- Анна Георгиевна.

- Очень приятно. Так я говорю, что вы, Анна Георгиевна, особенная женщина.

- Ничего во мне особенного нет. Самая обыкновенная, русская…

- Нет. У меня глаз намётан. Вы не иначе как профессорша. Я по всему замечаю. Вы, наверное, все книги прочитали, какие только на свете есть.

- Ну всех не только не прочитать, а не пересчитать, Но кое-что читала. И ребятишек когда-то обучала…

- Нигде не работаете?

- Ошибаетесь. Работаю. В ПВО нашего жакта. - Это не то. Вечера у вас свободные?

- Пока - да.

Сысоев почесал подбородок, что делал в минуты напряжённого размышления. Анна Георгиевна выжидательно посмотрела на него.

- Был у нас разговор среди машинистов: вот кончится война, пойдём в заграничное плавание - хорошо бы к тому времени подзаняться. Старший механик у нас человек сильно занятый, ему с нами некогда возиться.

- Так вы хотите язык изучать?

- Почему язык? - удивился машинист.

- Вы же сказали о заграничном плавании.

- А вы, случаем, не знаете ли язык?

- Знаю.

- Ох, мамаша! Да вы же клад! - обрадовался Сысоев.

- Но я только английский язык знаю.

- Английский. Ол райт! Да чего же лучше? Вот бы вы согласились нам уроки давать! Да вам тогда незачем и на рынок ходить. Кормили бы вас и поили…

- Пожалуйста. Я не знала, что сейчас кто-нибудь об учении думает.

- Очень даже думаем, только работы много. А по вечерам мы можем..

За чаем они оживлённо обсудили так неожиданно родившуюся идею. Сысоев обещал сегодня же договориться со старшим механиком, а на следующей неделе уже начать занятия. Кружок будет маленький, но это, по мнению Анны Георгиевны, даже лучше, - обучение пойдёт успешнее.

Распрощались они как старые знакомые; Сысоев взял под мышку узел и, весело насвистывая, отправился на судно.

Иван Васильевич работал в своём кабинете, когда в дверь постучали.

- Войдите.

Вошёл Бураков. Он молча подошёл к столу и сел на указанное майором кресло.

- Ну, докладывайте.

- Все сделано как нельзя удачней, товарищ майор. Крендель оказался на рынке, как вы и предполагали. Там же случайно я встретил Алексеева и познакомил их.

- Так. А чего вы хмуритесь? - Кошки на сердце скребут, Иван Васильевич. Отправили мы хорошего парня в болото…

- Боитесь, что засосёт?

- Нет, не засосёт, но в грязи может перемазаться. Иван Васильевич встал, несколько раз молча прошёлся по кабинету. Затем снова сел за стол и сказал:

- Я думал об этом. Если бы не обстоятельства, если бы не крайняя необходимость, то, конечно, не стоило бы подвергать его такому испытанию. С другой стороны… лучше, если он пройдёт через это болото под нашим наблюдением. Ничего, ничего. Алексеев - мальчишка волевой. У него цель в жизни есть, и он сознательно к делу относится.

- Я понимаю, Иван Васильевич, но все-таки неприятно.

- Н-да… Скажите мне, Бураков: если бы у вас был сын в таком возрасте, отправили бы вы его туда?

- Своего сына?

- Да. При этих обстоятельствах. Бураков внимательно посмотрел на начальника и твёрдо сказал:

- Отправил бы… Но я бы ему сначала объяснил и следил бы…

- Следовательно, и сейчас вы должны поступать так, как поступили бы с сыном. Но думаю, что тревога ваша напрасна. Я давно присматриваюсь к нему. Парень падежный.

По набережной Фонтанки привёл Шурка Крендель своего спаси геля к Чернышёву мосту. Здесь стоял небольшой старинный дом.

Во двор дома свернул шедший впереди сгорбленный старичок с портфелем.

- Притопали! Ты подожди маленько внизу и подымайся по этой лестнице на третий этаж, - сказал вор.

- А чего ждать? - спросил Миша.

- Дома никого нет, а ключ у меня спрятан.

Перешагнув через лужу у двери, Крендель скрылся в подъезде. Скоро наверху раздался сильный стук, затем звонки. Миша подождал с минуту и начал неторопливо подниматься по лестнице. Стук и звонки повторились. «В чем дело? - подумал он. - И звонит, и стучит, а толку нет».

На площадке третьего этажа было четыре двери. Против правой двери стоял старичок, против левой, расположенной в глубине, - Шурка.

- Ну что?

- Да не открывают. Стучу, стучу, - сказал вор, подмигнув, и выругался.

Миша сразу догадался, что он выжидает, пока уйдёт сосед.

Секунд через десять Крендель снова забарабанил в дверь.

Как назло, старику тоже не открывали. Каждый раз после Шуркиного стука он спокойно дёргал за рукоятку звонка, поднимая за дверью сильный трезвон.

- Уснули они, что ли? - удивлялся старик, то поднимая, то опуская на пол пузатый портфель.

«А что, если у старика ключ тоже спрятан где-нибудь за обшивкой двери и он ждёт, когда Шурке откроют? - подумал Миша. - Так они до ночи простоят».

Крендель снова зло выругался.

- Ай, Шурка! Кого же вы так ругаете? - спросил старик. - Ведь у вас в доме только сестра или мать…

- Вот их и ругаю.

- Это нехорошо. Надо сдерживаться.

- Не учи учёного… - с раздражением сказал вор.

Старик, видимо, знал нрав и воспитание своего соседа и поэтому замолчал.

Снова и снова принимались они стучать и звонить, но двери по-прежнему не открывались.

Сначала Мишу забавляла эта история и он ждал, чем она кончится, но наконец ему надоело и он потянул за рукав Кренделя:

- Идём. Я что-то скажу. Они спустились вниз.

- Вы в одно время со стариком по лестнице поднимались? - спросил Миша.

- Ага. Я догнал его.

- Так я и думал. А теперь я подожду опять внизу, а ты иди открывай Иди, иди, старику уже открыли.