Хейно Вяли - Одноглазый Сильвер, страшный разбойник с острова Фельсланда [Повесть]

Господин выступает инкогнито и получает прозвище Белопуз. Девицы Кристина и Мальвина. Попугай Плинт топчет пиратскую шляпу. Одноглазый Сильвер разглаживает шляпу и тут же снова мнет ее. Господин Белопуз переставляет мебель. «Нет, нет и еще раз нет!» Марианна пускает в ход мухобойку. Девица Кристина разряжает обстановку. Марианна улыбается не своей улыбкой. Страшный пират задумывается.

Приезжие подошли к воротам Прибрежной усадьбы. Теперь Одноглазому Сильверу и без подзорной трубы было видно, что к висевшей на шее господина белой штуковине был приделан пуп ее владельца.

Следовательно, этой штуковиной был белый живот господина, из-под расстегнутой рубашки любовавшийся летним миром. Нетронутое солнцем, белоснежное пузо! Ничего более противоестественного еще не видывали на открытом ветрам и солнцу острове Фельсланде.

— Насколько я понимает, — сказал белопузый господин, — я, а также мой попутчики достигли ворот Прибрежной усадьба острова Фельсланд?

— Вы необыкновенно проницательны! — согласился Одноглазый Сильвер, и в его глазах промелькнул огонек иронии.

— Я, думаю, не ошибаюсь, сказав, что передо мной хозяин собственной персоной? — спросил господин.

— В этом, по крайней мере, вы не ошибаетесь! — согласился пират.

— Я взглянул на хозяина только — и признал в нем морского волка, — проявил господин кое-какое умение рифмовать, и весь облик его говорил, насколько он доволен этим своим умением.

Одноглазый Сильвер не оценил усилий собеседника.

— Возможно, — подтвердил он безразлично.

Господин разглядывал страшного пирата с каким-то необъяснимым удовлетворением. Его лицо буквально сияло, и он решил даже слегка подшутить.

— Я не чрезмерно романтичен, — сказал он. — Но если бы мне вдруг сообщили, что я делю кров… с пиратом, я бы не слишком был удивлен!

— Все возможно, — холодно произнес пират. — Только вот если меня кто-нибудь спросил, с кем я имею честь..?

— Ах вот как?! — отозвался господин, явно насторожившись. — При представлении — (он так и сказал — при представлении) — мне следовало бы вручить свой визитный карточка. Увы, к этому не представилось возможности, поскольку при такой нагруженности я был вынужден оставлять свой визитный карточка у места высадки! — он сокрушенно развел руками, насколько это позволил груз под мышками и в руках.

Одноглазый Сильвер засопел.

— По существу, этот факт не имеет практического значения, — господин невозмутимо пожал плечами. — В этом путешествии я выступает инкогнито. Вот именно — ин-ког-нито! — и с глубокой серьезностью он посмотрел на всех членов семьи поочередно.

— Одноглазый Сильвер! — прошептала Катрианна и вцепилась в рукав страшного пирата. — Что это значит: ин-ког-ни-то?

— Не под своим именем, а под чьим-то, — прошептал ей на ухо страшный пират. — Одним словом — замаскированным!

— О! — прошептала Катрианна, и ее брови взлетели. — Как интересно! — и она уставилась на гостя почтительным взглядом.

— Я не выступаю инкогнито! — шагнула вперед девочка повыше. — Девица Кристина! — объявила она, и тон ее не оставлял сомнений, что для всех это бесценный подарок.

— А я Мальвина! — представилась та, что поменьше. — Но меня можно, хи-хи, называть просто Малышкой.

Она просияла, будто вся была сделана из чистого смеха, и без долгих церемоний подошла к Катрианне.

— Это Лика и Вика! — представила она кукол, которых держала под мышками.

Куклы, надо признать, здорово напоминали картонные веретена с прядильной фабрики и были похожи одна на другую как две капли воды.

— Они двойняшки, поэтому так похожи, только глаза у них разные: у Лики синие, у Вики карие. Которую тебе подарить?

— Подари Вику, — сказала Катрианна. — Тогда у моей куклы глаза будут точь-в-точь такого цвета, как Мику-Пака. А вообще, ты видела Мику-Паку?

Конечно, Малышка понятия не имела о Мику-Паке, и вместе с Катрианной они спешно направились восполнять этот пробел. Но уже пора, давно пора было пригласить в дом остальных гостей. Что и сделала теперь Марианна. Но в промежутке у ворот все же произошло маленькое недоразумение. Оно коснулось зверя, сопровождавшего господина Белопуза — за неимением лучшего имени, в Прибрежной усадьбе гостя стали называть именно так.

Это был довольно диковинный зверек. Будь он побольше, можно было бы на худой конец считать его рысенком. Но, к сожалению, он был маловат и, увы, слишком хрупок, чтобы считаться рысенком. Сравнение с кошкой он выдерживал лучше и его действительно можно было бы считать кошкой, если б не удивительной расцветки шкурка. Его морда и уши, а отчасти и лапы и хвост, были будто намазаны смешанным с сажей шоколадом. У него были коричнево-белые усы, песочного цвета спина и бока, грудь, живот всех оттенков слоновой кости. На его чумазой мордочке сверкали громадные, цвета знойного июльского неба, глаза. Но самым удивительным был его хвост: толстый, очень короткий и забавно изогнутый, будто игрушечный вопросительный знак. Зверек неподвижно стоял у левой ноги господина Белопуза, торжественно задрав хвост, словно тотем африканского племени. Можно было подумать, что он окаменел в этой позе, если б время от времени не шевелил хвостом. Но и это движение происходило как-то противоестественно: когда основание хвоста двигалось назад или вперед, изогнутый кончик описывал дугу вбок.

Итак, Марианна пригласила гостей в дом.

— Ах, вот как? — жизнерадостно произнес господин Белопуз и глянул в голубые глаза зверька. — Что ж, пошли, мой Пёсик!

— Как вы сказали? — замер Одноглазый Сильвер. — Песик?

— Песик, — подтвердил господин Белопуз. — Пес.

— Сударь, — отозвался Одноглазый Сильвер. — Вы утверждаете, что это животное — пес?

— А почему бы и нет? — ответил господин Белопуз.

Одноглазый Сильвер онемел. Зато попугай Плинт, — он уже давно с возрастающим возбуждением рассматривал странное создание, теперь возведенное в ранг собаки, — учинил экзамен.

— Песик, полай! — прокаркал он и слетел с плеча страшного пирата. — Полай! Полай, песик, полай!

Новоявленный щенок стоял неподвижно, как изваяние. Но вдруг шерсть его вздыбилась, веером раздулся хвост. Зверь напрягся, изготовившись к прыжку, и глаза налились красным, как два сверкающих рубина. У попугая Плинта захватило дух. Он улепетывал в панике. Он был до того напуган, что наступил на драгоценную пиратскую шляпу Одноглазого Сильвера. Это выглядело уж совсем не солидно.

Одноглазый Сильвер снял шляпу и принялся заново придавать ей форму.

— Милостивый государь! — сказал он раздраженно. — Вы выступаете инкогнито — я ничего не говорю. Но я вынужден сказать, что и гостеприимство имеет свои пределы. И еще скажу, что, считай я это ваше четвероногое, например, дикобразом, я ошибся бы не более, чем считая его песиком.