Владислав Крапивин - Дети синего фламинго

В это время вдалеке загремело пустое ведро – сигнал сбора обеих рыцарских армий.

– Степан! – окликнул я. – Скажи нашим, что я сегодня больше не играю. Мне пора.

Надо было бы забежать домой: оставить оружие и прихватить курточку. Но мне ужасно не хотелось заходить в пустую молчаливую квартиру. Я взял меч и щит под мышку и зашагал к автобусной остановке.

Я прошел уже два квартала, как вдруг услышал:

– Женя!

Меня догонял Толик. Он как-то неуверенно догонял. Словно боялся, что я не захочу подождать его. Я остановился. Даже ему навстречу шагнул. Он подошел, посмотрел на свои пропыленные кеды и сказал:

– А я вижу, ты в ту же сторону идешь… Нам по пути. Ты разве не домой?

Я был рад, что он догнал меня. И поскорее объяснил, что еду к бабушке в Рябиновку. Это такой поселок на берегу озера, в семи километрах от города.

Мы пошли рядом.

– А надолго ты к бабушке? – спросил Толик.

– На неделю, пока мама с папой не вернутся…

– У-у… – огорченно сказал он. – Значит, завтра ты с нами играть не будешь.

– Ну почему? Я могу приехать, это же недалеко. Я могу каждый день приезжать, если… – “если ты хочешь”, чуть не сказал я, но постеснялся. Однако он, кажется, понял, проговорил тихо:

– Ага… приезжай.

– Обязательно! – пообещал я.

Он быстро взглянул на меня – у него были коричневые с золотыми точками глаза – и нерешительно сказал:

– А давай завтра, чтоб не против друг друга, а в одной армии…

– Конечно, давай! – еще больше обрадовался я. И почувствовал, что, хотя мама с папой уехали, вечер сегодня все равно хороший.

Мы стали разговаривать про завтрашнюю игру и незаметно дошли до автобусной остановки. Тут я спохватился:

– Ой, ты же давно мимо дома прошел!

Он засмеялся:

– Ну и что? Я не тороплюсь.

Я посмотрел на расписание. Автобус должен был прийти через двадцать минут.

– Ничего, подождем, – сказал Толик.

Недалеко от остановки, на краю пыльной лужайки, стоял стеклянный киоск (низкое солнце блестело на нем оранжевыми огоньками). Киоск еще торговал. Я подбежал, чтобы купить два стакана газировки, но краснощекая тетка в окошке буркнула, что лимонад продается только бутылками – по двадцать две копейки – и пустая посуда обратно не принимается.

У меня в кармашке лежали всего пятнадцать копеек, да к тому же пять из них нужны были на билет. Я виновато посмотрел на подбежавшего Толика. Но он весело зашарил по карманам и тут же отыскал гривенник и двушку.

Тетка сердито сунула нам запечатанную бутылку, а потом сдачу – мокрыми копейками. Мы кинули в траву щиты и сели на них. Будто настоящие рыцари на привале.

– А чем открывать? – спросил Толик. Он попробовал сорвать пробку зубами, но она держалась, как припаянная. Мне показалось, что тетка за стеклом киоска ехидно ухмыляется.

– Подожди-ка, – сказал я и снял с себя ключ (он висел на шнурке под майкой).

О ключе надо сказать подробнее. Наш двухэтажный дом был очень старый, и тяжелые врезные замки в дверях были тоже, наверно, столетние. Поэтому и ключи от нашей квартиры не походили на обычные. Они были медные, с трубчатым стержнем, хитрой зубчатой бородкой и фигурным колечком. Будто от старинной шкатулки. Такой, если потеряешь, у слесаря уже не закажешь. Мама всегда боялась, что я выроню ключ, когда бегаю на улице: кармашки на шортах мелкие, а скакать и кувыркаться я любил. Вот и приходилось таскать ключ на шнурке под майкой. Я немного стеснялся этого: с ключом на шее обычно ходят малыши. Но мама просила, и я не спорил…

Я подцепил пробку зубчиками ключа. Она сверкнула и улетела в одуванчики. Мы выпили из горлышка шипучую газировку, спустили бутылку в урну, потом еще посидели на щитах, и тут подошел автобус.

– Ну… ты приезжай завтра, – проговорил Толик, когда дверь зашипела и открылась.

– Ладно! Я обязательно…

Он вдруг распахнул курточку и выдернул из-за ремешка небольшой деревянный кинжал. Протянул мне на открытой ладони:

– Хочешь?

У кинжала была красивая рукоятка – с мелким вырезанным узором. Конечно, я хотел такой. Но дело даже не в кинжале.

– Какой хороший… Сам делал?

– Сам. Бери.

– Насовсем?

– Конечно. – Толик быстро вскинул на меня свои глаза с золотыми точками и опять опустил ресницы.

– Спасибо… Толик, – сказал я и взял кинжал. И, цепляясь своим рыцарским снаряжением за дверь, полез в автобус.

Дверь сразу закрылась. Я глянул через стекло и увидел, как Толик слегка поднял руку, словно хочет помахать и не решается. Тогда я несколько раз махнул кинжалом, и Толик быстро замахал в ответ. И я поехал…

Когда не стало видно Толика, я сунул кинжал под резинку на поясе и достал мокрые копейки. В это время щелкнул и откашлялся динамик. “Сейчас заскрипит: мальчик, а ну бери билет”, – с неприятным ожиданием подумал я. И скорее шагнул к кассе.

– Мальчик, не опускай деньги, – басовито сказал динамик. – В кассе билеты кончились… Ничего, езжай так, автобус не рассыплется… – За темными стеклами кабины я не видел водителя, но мне показалось, что он пожилой, с большими усами и улыбчивый.

Пассажиры на меня заоглядывались: что за мальчик, которому разрешили ехать без билета? Мне показалось, что они думают: “Вот чудак, забрался сюда с деревянным щитом и мечом; не маленький вроде бы, а с игрушками”. Я поскорее сел на свободное место к окошку и поставил шит на колени – загородился. Но от всех не загородишься.

Один пассажир (он сидел у противоположного окна) все посматривал на меня. Это был худой дядька в каком-то старомодном пиджаке и помятой широкополой шляпе.

Не люблю, когда меня разглядывают!

Я сердито передвинул щит вправо – так, что кромкой расцарапал кожу на колене. Разозлился и стал, не отрываясь, глядеть в окно.

Солнце спряталось, но облака еще ярко светились. Казалось, что они летят, не отставая от автобуса, над антеннами, над маленькими домами окраинных улиц. Потом – над деревьями вдоль тракта… Я смотрел на облака минут пять, затем опять оглянулся на неприятного дядьку. От светлых облаков плясали в глазах зеленые пятна, однако я заметил, что он по-прежнему разглядывает меня.

Что ему надо?

Мне даже стало не по себе. И я решил: поеду не до конечной остановки, а выйду раньше, у дома отдыха “Звездный”. Оттуда – сначала по берегу, потом вдоль огородов, и я у бабушки.

Остановка находилась у самого озера. Я вышел на берег и зашагал вдоль воды по песку.

Вода и небо еще были светлыми, а на землю уже наползали сумерки. На далеком берегу переливались огоньки. За деревьями, в парке “Звездного”, загорелись лампочки. Но сильнее лампочек была круглая луна. Поднялась она недавно, однако почти сразу стала светить как прожектор. Вдоль берега росли старые ветлы, их темные листья иногда заслоняли луну и словно разрывали на яркие клочки. Это было красиво. Но от воды и от влажного песка тянуло зябкой сыростью, поэтому я не очень-то любовался на луну. Я даже пожалел, что не забежал домой за курточкой.