Аня Амасова - Пираты Кошачьего моря. Капитан Джен

Не прошло и минуты, как пираты в полном составе столпилась у капитанской каюты. В дверях в чересчур широкой пижаме стояла босая и разъяренная Джен. Рядом, поджав хвост, сидела Утя-Путя. В глазах малышки застыли слезы, готовые выкатиться двумя огромными каплями.

Сердца пиратов разрывались на части: хотелось выть, кусать, лупить, кидаться на абордаж!

– Разве на ребенков рычат? – Весельчак подхватил Утю-Путю и спрятал ее на груди. – Ты пугало!.. Э-э-э, то есть нет… Ты, ты ее испугала!

– Я? Это она меня испугала, – фыркнула Джен. – Знаешь, что она сделала с моими тапками?

– Догадываюсь. С кем не бывает!

– Хуже.

– Хуже?

– Да. Прибила гвоздями.

Сначала послышалось хрюканье, затем – смешки. А через минуту остатки тумана разогнал веселый гогот. Представить только! Просыпаешься эдак утром, сладко потягиваешься, ныряешь в тапки и… никуда уже не идешь, потому что лежишь, распластанный, на полу.

– А прямо перед твоими глазами, – добавила Джен, – стоит младенец и радостно машет молотком.

Весельчак погрозил Уте пальцем:

– Никогда не бери молоток без присмотра! Сколько раз тебе можно повторять? Никто на тебя не сердится, но зачем, зачем ты это сделала? Можешь мне объяснить?

– Што-о-ом… – ответила кроха и все-таки заплакала.

– Вот так, – назидательно вздохнул пират. – Она всего лишь хотела спасти твои тапки от шторма. А ты на нее кричала…

– Ей просто нечем заняться, – отмахнулась Джен. – Надо отдать малышку в приличный пансион.

Тут Дженифыр вспомнила тетушку Кэтрин. О, как замечательно было бы поручить Утю-Путю ее нежным заботам!.. Но следом за этим вспомнились классная дама Болонья, одиночество, гордячки-кузины… Нет, совершенно точно, малышке из племени кошкоедов в пансионе благородных кошек не место. Поэтому Джен быстро добавила:

– Ну или в школу где-нибудь в порту.

– До ближайшего порта – месяц хода, – заметил Весельчак, горюя, что туда нельзя идти хотя бы год.

– Значит, начинайте сами учить! Грамота, счет, иностранный язык…

– Большая честь для меня обучать малышку японскому, – ответил с поклоном Кис-Ки-Сэй.

– А я умею считать до ста, – хвастливо воскликнул Весельчак, опасливо поглядывая на других. Как бы не расхватали учительские должности, оставив его не у дел!

– Ну вот, учителя японского и математики нашлись, – согласилась Джен. – Кто научит ребенка читать?

На палубе царило молчание. Пираты пристально разглядывали ванты, паруса и водную гладь. С некоторыми случились припадки чесотки и приступы кашля.

– Та-а-ак… – задумчиво произнесла Дженифыр. – Задам вопрос по-другому: кто из вас умеет читать?

Единственная поднятая лапа принадлежала Архивариусу.

– Прекрасно! – выдохнула Джен. – Архивариус, ты будешь обучать грамоте этого ребенка и всю команду.

Наверное, этого могло быть вполне достаточно для начала, но со всех сторон посыпались вопросы:

– А как же уроки самообороны?.. И морских примет?.. Чтение карт и навигация?.. Навыки рыбной ловли?..

«Дети должны получать всестороннее развитие», – вспомнила Дженифыр слова тетушки Кэтрин. Если бы речь шла о бесполезных танцах или уроках хороших манер, Джен и ухом бы не повела. Но ведь пираты предлагали совсем другое!

– Хорошо, включаю все предметы в обязательную программу!

Зависть, страшная зависть к Уте-Путе съедала пирата по прозвищу Скелет.

– А я, может, тоже хочу знать японский! – заявлял он, вцепившись в дверь корабельного камбуза.

– Изучение японского языка, так же как и других искусств, – наставительно промурлыкал в ответ Кис-Ки-Сэй, – требует внимания, сосредоточенности и контакта ученика с наставником. Ты же, любезный друг, станешь отвлекаться на еду и чудесные запахи.

И правда, запахи во владениях Кис-Ки-Сэя – жареная рыбка, приправы и специи – сводили Скелета с ума.

– Я стану лучшим учеником! Такие иероглифы нарисую! Буду тарелки мыть, читая хирагану!.. Впусти меня, Кис-Ки-Сэй-сан!..

Но кок «Ночного кошмара» невозмутимо закрыл перед Скелетом дверь, оставив пирата сверлить ее долгим голодным взглядом.

– Итак, маленькая барышня, коннити ва, – Кис-Ки-Сэй поклонился Уте-Путе. – Коннити ва означает «добрый день». Кис-Ки-Сэй будет приветствовать тебя «Коннити ва, Утя-тян». Потому что ты – девочка. Ты можешь здороваться со мной «Коннити ва, сэнсэй». Потому что Кис-Ки-Сэй – твой учитель.

Утя понимающе закивала:

– У-тян! Ки-сэй! Конисива!

– О! Крошка Утя-тян покорила сердце учителя своими способностями! – японец-кок просиял. – За это я подарю ей миску вкусного молока. Ты можешь сказать «оригато», что означает «спасибо». Вежливость в японском языке – самое главное.

В первое же занятие, то ли благодаря своим способностям, то ли наполняемой молоком миске, Утя-Путя освоила первые строки хираганы – японского алфавита, которые читала нараспев:

– А-и-у-э-о… Ка-ки-ку-кэ-ко… Са-си-су-сэ-со… Та-ти-ту-тэ-то…

А еще – научилась писать свое имя: У-тян.

Урок каллиграфии был в самом разгаре, когда в дверь постучали.

– Дорогой Скелет! – продолжая следить за крохой, ответил кок. – Не терзай свои лапы! Пока песок в стеклянном сосуде не сделает дважды свой круг, я не примусь за создание обеда.

Но стук повторился, кто-то отчаянно и требовательно молотил по двери.

– Прости меня, Утя-тян, некоторые пираты не знают, что такое вежливость.

Степенно отперев камбуз, кок с интересом разглядывал молотящего. Это был не Скелет, не Весельчак и даже не Джен. В изрядно помятом сюртуке и сломанной шляпе перед ним стоял капрал с Гавгадоса!

С нижней палубы доносился лязг кинжалов. Можно было подумать, что двадцать точильщиков одновременно затачивают клинки. Но лязг перемежался выстрелами, так что не осталось сомнений: на «Ночной кошмар» напали гиены.

– Какая удивительная встреча! – Мордочка Кис-Ки-Сэя выразила такую неподдельную радость, что капрал несколько растерял свою решимость. – Последний раз я видел вас в самом восхитительном мисо [3]!

Упоминание о позорном полете в прибрежные воды Гавгадоса заставило капрала покраснеть. Все инструкции и правила (а в них предписывалось вежливо и твердо предложить пирату сдаться) вылетели из головы.