Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Во! Видал? — сказал управляющий парню. — Старуха с ребятишками набрала сто бочонков. А у тебя шестьдесят. Говорили тебе, как семьи наращивать, а ты свое гнул: сами, мол, с усами! Вот теперь и жуй свои усы.

Яков Маркович хлопнул ладонью по столу и обратился уже собственно к Петьке.

— Ну что, орел? Явился? — рука его извлекла из стола голубой конверт. — Бери вот. Это уже не от батьки, а от самой родительницы. Скоро увидитесь.

Схватив письмо, Петька дрожащими от волнения руками вскрыл его и прочитал:

«Здравствуй, Петушок! Здравствуй, золотой! Знал бы ты, как я соскучилась по тебе! Как ты живешь? Не обижают ли тебя?

Ты на нас с папкой не сердись. Я после операции была без сознания, а когда стала поправляться, больничные нянечки не давали мне даже бумаги. И папка не виноват тоже. Когда началась уборка, его мобилизовали на вывозку зерна. Потом пришлось возить помидоры и огурцы. А дело это, как ты знаешь, спешное. Шоферы трудились и днем и ночью.

Зато дела у нас теперь наладились, и ми можем сообщить тебе новость: на днях наша семья переедет жить в Кедровку. И ты будешь ходить в школу со своими новыми друзьями. Доктор сказал, что мне надо пожить, где поспокойнее и чище воздух. Вот мы и выбрали Кедровку.

Об учебниках и разных школьных принадлежностях не беспокойся. Все уже готово. На скучай. Скоро мы все будем вместе. По вечерам опять станем читать книжки, играть в шахматы, наперегонки накрывать стол к ужину. Ты познакомишь меня с друзьями, сводишь на пасеку.

До свидания! Не горюй и будь умницей. Крепко-крепко тебя обнимаю и целую.

Петьке стало стыдно из-за того, что сомневался в родителях. Удивило и решение о переезде в Кедровку.

— Да к-к-как же, Яков Маркович? Как нам жить в Кедровке, если у нас тут ни родственников, ни квартиры?

— Вона! Есть о чем говорить! Был бы, брат, толковый человек да работник, а квартира сыщется. — Управляющий придвинул к себе бумаги и, щурясь, посмотрел на собеседника. — Ты дом за пекарней видел?

— Какой? С голубыми окнами?

— Угу… Нравится он тебе?

— Ничего. Там огород и сад. А на двух деревьях были даже сливы.

— Правильно. Этот дом и займете. Все сливы твои.

— Ага! Там же живут. И мальчишка есть.

— Есть, — согласился Яков Маркович. — Да не будет. Через два дня твой родитель посадит их в машину и увезет на станцию. А назад прикатит с матерью и твоими вещичками.

— Ну? Через два дня? А кем же папка будет работать? Шофером на грузовике?

— Именно. Старый шофер от нас уезжает, а батька на его место.

— А дядя Трофим? Коля ж говорил, что шофером будет он.

— Нет, Трофима, как и раньше, назначили механикам. Сейчас он в Мартьяновке работает на комбайне. А кончится уборка — будет на тракторах обслуживать пасеки, ремонтировать машины…

Весть о переезде семьи в Кедровку подтвердил и директор школы.

— Запишут ли тебя в пятый класс? — повторил он вопрос Петьки. — А мы, дружок, тебя уже записали. И не только записали, а даже место за партой определили. Ты в городе где сидел — впереди или сзади?

Петька поежился, хотел соврать, но махнул рукой и чистосердечно признался:

— На первой парте. Классная руководительница сказала: чтоб не вертелся да не дергал девчонок за косы.

Иван Андреевич улыбнулся.

— Вот видишь? Придется посадить тебя под нос к учителю.

Потом Иван Андреевич написал записку и, протянув ее Петьке, наказал:

— Придешь на пасеку — передашь Сереже. А сейчас беги к друзьям и с ними сюда. Попьете молока, возьмете лошадь с телегой и поможете тете Поле.

Неожиданная перемена в жизни Петьки обрадовала его друзей несказанно. Они тут же принялись сочинять план на зиму — договорились вместе готовить уроки и охотиться на белок, обдумали, кого из кедровцев принять в звено, определили, кто будет играть в футбольной и хоккейной команде. За разговорами не забывали, конечно, и о работе — подвозили к школьному общежитию столы и кровати, складывали в поленницу дрова, убирали со двора мусор.

На пасеку приехали уже вечером. Лян тут же спрыгнул с телеги и побежал с новостями к отцу, Колю кликнула к себе Матрена Ивановна. Петька, не торопясь, распряг лошадь, хотел было идти разыскивать Юрку с Алешкой, но задержала Вера.

— Зачем их искать? — сказала она. — Садись лучше ужинать. За день ведь проголодался.

Не дожидаясь нового приглашения, Петька сел за стол и без стеснения уплетал все, пока живот не раздулся как барабан. А после разморила лень и захотелось прилечь.

Пересиливая сон, ополоснул у пожарной бочки ноги, прошел в спальню и, не раздеваясь, плюхнулся на ворох сена в углу. Хотел перечитать письмо матери, но веки смежились, в носу засвистело и все кругом пошло кувырком.

Проснулся уже ночью. Высокая луна краешком рога заглядывала в комнату. Косой оконный переплет четко вырисовывался на белой стене, а в дальнем углу раздавалось чье-то похрапывание.

Нащупав в кармане записку директора школы, Петька поднялся и стал пробираться к постели Сережи.

Парня на месте не оказалось. Не было и других старшеклассников. Одеяла и подушки лежали несмятые.

— Наверно, еще не поздно. Сидят где-нибудь на улице, — подумал Петька.

Однако ни во дворе, ни на пасеке никого не было. Окна дома Матрены Ивановны безмолвно смотрели в ночь темными глазницами. С террасы сошел Валет. Обнюхав гостя, он вежливо лизнул ему руку и, зевая, отправился на прежнее место.

Петька хотел уже вернуться в спальню, как вдруг услышал приглушенные расстоянием голоса. Где они? За домом? Нет. На пляже? Тоже нет. Ага! Возле купальни старшеклассников. Парни, наверно, придумали какую-нибудь штуку и, уложив пионеров спать, развлекаются. С ними, наверно, и Сережа.

В следующую минуту, обогнув угол дома, Петька уже мчался вдоль речки. Вот справа — свекловичное поле. Чуть дальше — родничок, из которого берут воду для питья. За родничком поворот, и тут же должна быть купальня.

Казалось бы, все просто. Но неизвестно почему, Петька вдруг вильнул в сторону и оказался на незнакомой звериной тропке. Пока разбирался да выходил на дорожку, старшеклассники потянулись к лагерю. Присев под кустом бузины (не хотелось попадаться на глаза), Петька видел, как прошагали Тимка и Мишка Закваскин. За ними прошли, перекинув через плечо полотенца, Тамарка и Варя, пробежал Пашка.

Но Сережи почему-то не было. Недоумевая, Петька поднялся, шагнул вперед и… замер на месте. До слуха опять донеслись голоса. Разговаривали как к до этого, возле купальни, но уже не много людей, а только двое.