Ирина Пивоварова - Рассказы Люси Синицыной (сборник)

В зеркале отражались книжные полки и прикнопленные к ним лакированные синие, зелёные, красные обложки иностранных журналов, с которых таинственные красавицы, томно прикрыв глаза, глядели на Павлика. Под красавицами стоял на тумбочке большой, как видно, новый магнитофон, рядом – старый дагестанский кувшин с длинным узким горлом и благоухающими на всю комнату жёлтыми нарциссами.

Как видите, комната была отнюдь не пуста, но в ней не было ни души. Ветер разгуливал по паркету, колыхались на окнах занавески.

– Боже мой! – донёсся из кухни тихий-тихий стон. – Он меня убил!

Молодой человек, дико озираясь, схватил с тумбочки первое, что попалось под руку (а под руку попался кувшин с нарциссами), и бросился в кухню.

Павлик за ним…

И вот что они увидели.

В углу кухни светился слабым зелёным светом экран телевизора. На экране растрёпанная женщина прижимала к груди окровавленный платок… А за жёлтым кухонным столиком с чашкой чая в руках совершенно спокойно сидел Лохматый! Он был в майке. Его широченные разбойничьи плечи прикрывал ажурный вязаный женский платок.

Рядом молодая девушка гладила утюгом мужскую рубашку, и густой белый пар обнимал её лицо.

Молодой человек, сжимая одной рукой папку, а другой кувшин, остановился в дверях кухни с выражением крайнего изумления на лице.

– Это ты? – тихо сказал он и принялся делать ртом такие движения, которые делает рыба, выброшенная на берег.

Лохматый поперхнулся чаем и вскочил.

Девушка открыла рот и опустила утюг на рубашку. Рыжее пятно расползлось под утюгом.

В квартире запахло палёным.

– Старик, что ты здесь делаешь? – растерянно произнёс молодой человек, наконец перестав открывать и закрывать рот.

– Чай пью, как видишь, – мучительно кашляя, ответил Лохматый. – Лучше скажи, как ты сюда попал, Борода?

– Старик, мне сказали, что тут… готовится какое-то преступление! Что ты… хочешь… что-то там… украсть.

– Кто вам мог такое сказать?! – возмущённо воскликнула девушка.

– Вот этот мальчик! – Молодой человек повернулся, и все трое увидели за его спиной Павлика Помидоров.

«Надо спасаться, бежать, пока не поздно!» – в страхе подумал Павлик, но в эту трудную минуту ноги отказались его слушаться, они никак не могли оторваться от пола…

– Да это же тот самый хулиган! – закричала Лена. – Держите его, Гена! Надо отвести его в милицию!

Павлик ещё раз попробовал оторвать ноги от пола, тщетно. Ноги казались железными, пол – магнитным.

Лохматый неумолимо надвигался. Его холодные серые глаза, казалось, пронзали Павлика насквозь.

– Ага, попался!!

Жёсткая рука легла на Павликино плечо. Пальцы сдавили его, как клещи.

– Милиция нам ни к чему, – сквозь зубы процедил Лохматый, наклоняясь над Павликом. – Сейчас мы сами с ним поговорим! Ну, как здоровье гусениц?..

– Старик, но ты в таком виде! – вмешался Борода. – Оделся бы сначала!

– Одеться? Да этот чёртов малый мне рубашку компотом облил! – крикнул Лохматый и со страшной силой тряхнул Павлика за плечо.

И в эту самую секунду оглушительный лай загремел в квартире № 37, и рыжий пёс с чёрным пятном на боку бросился на Лохматого и цапнул его за руку.

Лохматый взвыл и отпустил Павликино плечо.

– Ваши документы! – раздался строгий зычный голос, и перед обомлевшими преступниками вырос милиционер с белыми бровями и толстым носом. – Ваши документы, – строго повторил милиционер и навёл на злодеев дуло пистолета.

Совершенно растерявшиеся преступники принялись шарить по карманам. Стараясь казаться спокойным, Лохматый протянул участковому паспорт. Рука его слегка дрожала: паспорт несомненно был фальшивый.

Участковый Владимир Павлович раскрыл паспорт и нахмурил брови.

– Та-ак… Рюмкин Геннадий Васильевич… Где работаете, гражданин Рюмкин?

– Я?.. Извините, товарищ милиционер, но что всё это значит? Почему я должен?..

– Где работаете, гражданин Рюмкин?! – возвысил голос милиционер Милюков.

– Ну, если вам так хочется знать, – в журнале.

– В каком таком журнале?

– В журнале «Молодость».

Милиционер поднял брови и сурово оглядел Лохматого.

– Та-ак… В журнале, значит?.. Ладно, сейчас разберёмся… Ваши документы! – повернулся он к Бороде.

– У меня нет с собой документов. Дома остались. Но Геннадий Васильевич может подтвердить, что мы с ним в одном журнале работаем. Мы, видите ли, коллеги, товарищ милиционер.

И тут из-за спины участкового выступила доселе скрывавшаяся там Люська.

– Не верьте им, Владимир Павлыч! – закричала Люська. – Никакие они не калеки! Они оба шпионы! Вот этот вот хотел эту девушку украсть, а вот этот ему помочь пришёл!

– Час от часу не легче! – воскликнула Лена. – Послушайте только, что болтает эта девчонка! Гена, вы слышите? Оказывается, вы меня украсть хотели!

И тут произошло нечто странное. Нечто такое, что не лезло ни в какие ворота.

– Ну, вообще-то, Лена, я вас действительно с удовольствием бы украл! – вдруг, глупо улыбаясь во весь рот, заявил Лохматый.

– Вот видите! – обрадовалась Люська. – Он сам признался! Сам!

– Помолчи, Люся, – строго сказал участковый. – Без тебя разберёмся!

И тут заговорил Павлик Помидоров.

– Она не напутала, – горячо и взволнованно сказал он. – Эти люди в самом деле преступники. Я их давно выследил, я всё про них знаю. Вот у этого кличка «Старик», вот у этого «Борода», а ещё у них есть помощница, по кличке «тётя Фарида»…

Но Павлик не успел договорить. Гром потряс квартиру № 37. Преступники захохотали.

Они хохотали, взявшись за бока, раскачиваясь, плача от смеха.

– Ох-хо-хо-хо! – хохотал Старик.

– Ух-ху-ху-ху! – хохотал Борода.

– Ой, не могу, умру! – надрывался Лохматый.

– Держи меня, сейчас лопну! – вторил его приятель. – Так вот, значит, где собака зарыта? Вот, значит, за кого нас эти дети приняли?!! Ух-ху-ху-ху… За преступников! Мама родная, да какие же мы преступники? Я художник Юрий Соколов, а мой друг Ге-на…

– Всего-навсего фотограф! – воскликнул Лохматый.

– Ну, это он, пожалуй, скромничает! – возразил, вытирая слёзы, Борода. – Я вам покажу сейчас, какой это «всего-навсего фотограф». Замечательные вещи делает. Глядите-ка сюда… Вот, прошу внимания! – и вынул из папки журнал «Молодость» в ярко-зелёной обложке и раскрыл его.

– Боже мой! – тихо охнула Лена. – Да это, кажется, я!

Посредине журнала красовалась фотография. Она была большая, во всю журнальную страницу.

На лавочке вся в солнечных пятнах сидела Лена. Маленькие зубчатые тени от листьев скользили по её волосам.